Читать онлайн Андрей G - Zамороченные. Детектив

© Андрей G, 2017

ISBN 978-5-4490-0081-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Обморок —

внезапная потеря

сознания.

«Большой медицинский словарь»

Дубинку я купил в магазине спорттоваров «Богатырь» на пересечении Ленина и Красноармейской. Вернее, это и не дубинка даже, а «эспандер плечевой универсальный», как значилось на этикетке, но я сразу понял – то, что надо. Лежала она там, где Слон и говорил, на верхней полке, почти у самого потолка, за баскетбольными мячами и боксерскими перчатками, будто прячась от обычных посетителей-спортсменов.

Меня дожидалась.

Нам ведь оружие иметь запрещено, ну, то есть, устав караульной службы университета (или как он там еще называется) вопрос этот как-то стыдливо обходит, а здесь – железная пружина диаметром сантиметра в четыре – двумя руками еле-еле согнешь, и с обоих концов красные пластмассовые ручки. Вроде, спортивный снаряд, а если завернуть в журнал или газету, и вовсе не заметит никто, подумают, идет себе студент со свернутой в рулончик прессой в руке. А если такой дурой – да, по башке – мало не покажется. И когда ощущаешь ее уверенную тяжесть, по гулким пустынным коридорам разгуливать не так уж страшно.

Чувствуешь себя настоящим bodyguard.

Это Слон так выразился.

Покачав ее в руке.

Санычу мое приобретение тоже понравилось.

– Ну, и дура! – так и сказал он уважительно.

Попытался сразу пристроить дубинку к себе. Он, по-моему, все наше имущество наивно считает совместным. Я не спорю. Осмотрелся придирчиво с ног до головы, сунул за пазуху, но из рукава она благополучно вывалилась, потому что слишком тяжелая, а внутренние карманы в его куртке принципиально не предусмотрены. Видимо, чтобы пилоты не проносили на борт что-нибудь запретное.

Типа дубинок.

Саныч круглый год ходит в знаменитой (как он уверяет) короткой, по пояс, нейлоновой МА-1 или, если официально и полностью, «Куртка, Лётчики, Средний тип человека MA-1 (MIL-J-8279)». Вот сейчас, хоть на улице, вроде, уже и весна началась, но все еще – сибирский мороз, он – в этой самой куртке. Пропитана водоотталкивающим составом и рассчитана на температуру от 0 до 60 градусов по Фаренгейту (от -18 до +15 градусов Цельсия). Их выпускают аж с 1950 года для американских военно-воздушных сил, с тех пор, как америкосы стали летать на реактивных истребителях и надобность в тяжелых кожаных тулупах с овчинным воротником отпала, от холода на высоте 8000 метров они все равно не спасали. Сначала меховой воротник достался по наследству и синтетическим курткам, коей является и МА-1, но скоро его заменили на трикотажный, потому что меховые, как выяснилось, мешают парашютным стропам и время от времени, будто бы, даже эти стропы запутывают.

Я теперь специалист по летным курткам почище модельеров американских военно-воздушных сил.

– Посмотри, какой дивный цвет, – говорит обычно Саныч, поглаживая сам себя по бокам.

«Дивный» в его устах звучит, как что-то уж совсем из ряда вон выходящее. Цвет – его гордость. Он «midnight blue», «полночный синий», а это, по словам Саныча, значит, что куртка – одна из самых первых и, возможно, в ней еще в корейской войне кто-то воевал. «МА-1» не знают сноса. Саныч уверен, что они вечные.

«Alex А. Kotoff,» – написано на шевроне, только это вряд ли может быть пилот, потому что это имя и фамилия Саныча.

Оказывается, еще до Вьетнама, о котором, пожалуй, все знают, в начале пятидесятых США успели пострелять на стороне южных корейцев против северных. После Кореи Пентагон перешел на «sage green», «шалфейный зеленый», а еще позже (с 1960 года) добавили яркую подкладку «indian orange», «индийский оранжевый», чтобы сбитый пилот мог вывернуть куртку наизнанку, и свои его быстренько заметили с воздуха.

У Саныча подклад неопределенного серо-зеленого цвета, которому красивого названия, видимо, не успели придумать. Зато эмблемы ВВС США на обоих рукавах (с 1960 года их убрали вовсе). Карман на рукаве (под сигареты), здесь же, на рукаве – патронташ для карандашей и ручек с похожими на пули заостренными капюшончиками сверху каждого отделения (чтобы карандаши не мазались и чернила не пачкали форму), специальные петли на груди для кислородной маски и провода радиосвязи (эти аксессуары потом решили отделить от куртки) и боковые карманы расположены так, чтобы пилот не разгуливал по взлетной полосе, держа руки в карманах, как какой-нибудь гражданский.

Есть еще хитрый знак, по которому можно отличить настоящую МА-1 от поддельной: черно-белый ярлык с тремя полосками вшит внутрь левого кармана.

– Слышишь, левого! – благоговейно произносит Саныч, будто открывает мне военную тайну. – Другой такой куртки у нас точно нет. Ну, может, в Москве. Или в Питере. Здесь она точно – единственная.

Когда я поехал поступать, мама посоветовала всех новых людей, цифры, события, чтобы не запутаться, записывать в блокнот. Куртка значилась там на первой странице.

– Потом, конечно, ты и так все запомнишь, – сказала она. – Но в первое время будет гораздо проще, если в любой момент можно будет заглянуть в свои записи.

Мама у меня учительница математики, и знает, что говорит. У нее каждый год по тридцать новых лиц в классе, и почти всех учеников она знает по фамилии. Перед моим отъездом из дома мама раскрыла профессиональный секрет, как отец дАртаньяна, провожая его в Париж, вместе с напутствиями снабдил его еще и склянкой с живительным бальзамом. Лошади, конечно, у нас не было, и взамен я получил билет на поезд в одну сторону.

Про куртку я записал целый абзац, настолько важным мне казалось это знать:

Чтобы больше не экспериментировать с такой уникальной вещью, как МА-1, Саныч взвешивает дубинку сначала на обеих ладонях, потом на одной, потом крутит, как копьем в фильме «Dragon Fist» с Джеки Чаном (1979 год), наставляя воображаемым острием на меня и возгласом «Оп-па!», потом перекидывает из руки в руку, потом пытается удержать на весу двумя пальцами и, наконец, роняет прямо себе на ногу.

– Тьфу, ты, – морщась и потирая ушибленное место, говорит Саныч. – Забирай. Ну, ладно, я буду авиация, вернее даже, легкая авиация, а ты – так уж и быть – тяжелая артиллерия.

Достает из наколенного кармана штанов сложенный вчетверо журнал «Soldier of Fortune» и, аккуратно завернув в него дубинку, возвращает ее мне. Закамуфлировал, как сам потом выражается.

Вернее, нет. Сначала пролистывает журнал, безмолвно шевелит губами, будто читая что-то, хмурит брови и говорит:

– Важные записи тут, конечно, но ладно, для тебя ничего не жалко, отдашь потом, только не потеряй.

Если бы позволяли правила орфографии, я бы вообще его речь писал без запятых, он всегда так разговаривает, будто торопится куда-то.

Где уж он берет этот «Soldier of Fortune», ума не приложу, я, по крайней мере, ни в киосках «Союзпечати», ни на книжных развалах такой ерунды никогда не встречал. Раз из любопытства я взял почитать, но заскучал где-то между статьями «Расправиться с максимальным эффектом» и «Будильник – непобедимое оружие душмана». Саныч говорит, что это знаменитое издание американских наемников, соврать, что привозят прямо из Америки было нельзя – журнал-то на русском – поэтому мне была рассказана легенда о каком-то там братстве десантников, которые доставляют специализированную литературу в нашу глушь из столицы.

Расспрашивать подробнее я не стал, чтобы не смущать, видно было, что история еще сырая и придумана на ходу. Саныч делает вид, будто у него этих журналов целая кипа, выворачивает наизнанку, чтобы обложки не было видно. А на самом деле их всего-то три. Три, ей-богу, не вру. Как-то, когда его не было дома, я делал уборку и нашел их, любовно сложенные в папку у него в тумбочке. Номера 2,3 и 12, и все за 1994 год. Тот, что он дал мне обмотать дубинку, был, к примеру, за декабрь 94-го.

Саныч старше меня на три года и кажется мне таким умудренным жизнью, что дальше некуда. Он откуда-то издалека, чуть ли не из Казахстана. Учится на четвертом курсе физфака, потому что никуда больше поступить не смог, но ему на это совершенно наплевать, дать сыну высшее образование хотели родители, а сам Саныч уверен, что после универа непременно пойдет в армию, и именно в этом и есть его настоящее предназначение. Естественно, в воздушно-десантные войска. Кроме пресловутой МА-1 почти всегда носит армейскую линялую серую майку, камуфлированные штаны с карманами на коленях и джинсовую бейсболку с длинным козырьком. Он стрижется под расческу, и почему-то вырастил светлую бородку клинышком.

Десантников с бородой я, если честно, никогда не встречал.

Завербоваться в университетскую охрану – это идея Саныча. У него какие-то связи в профкоме, и, как он сказал, придя однажды в крайнем возбуждении, именно там ему «слили информацию» о возможности «на халяву поднимать реальные деньги». Слон сразу отказался.

Вообще, друг Саныча – это именно Слон, они с ним в одной комнате три года живут, а меня только в этом году подселили. Третьим. Потому что на двоих там было слишком много жилплощади.

Слон – маленький, чернявенький и в очках, и прозвище у него вовсе не от слоновьей комплекции, как вы, наверное, уже поняли, а потому, как он сам объясняет, что много слоняется по университету. Как его на самом деле зовут? Понятия не имею. Честно. Слон – эстет, читает Шекспира и Шиллера в подлиннике.

Я бы тоже так хотел.

Он знает два языка, английский и немецкий, и даже, как рассказывает, переводит фильмы. Его послушать, так это именно он вещает тем самым знаменитым гнусавым голосом. По крайней мере, у нас в комнате есть, пожалуй, единственный на все общежитие видеомагнитофон «Sharp» и куча кассет у платяного шкафа. Такое ощущение, что Слон-то, уж точно, все их пересмотрел. И не только их.

– Странная штука, – говорит он, к примеру. – Вчера в порнухе главная героиня была – ну, вылитая студентка с нашего журфака.

Ладно, такие заявочки, но ведь он делает вид, что без него вся фабрика грез, как минимум, объявила бы забастовку. Вид глубокомысленный, глаза, по обыкновению, красные, очки спускаются на самый кончик носа.

– Джеки Чан, говорят, скоро выпустит фильм в Голливуде.

У Слона это называется «вести интеллектуальную беседу». Он так и говорит нам, будто снисходя со своей каннской пальмовой ветви:

– Ну, что, парни, затянем интеллектуальную беседу?

Он, Слон, вообще всегда странно выражается. И это его протяжное «парни», и «беседа», думаю, не довели б его до добра, разговаривай он так в коридорах нашего малоинтеллектуального общежития. Если б не Саныч.

В блокноте я записал:

Джеки Чан – любимый актер Саныча.

– Техничный и без пафоса, – говорит о своем кумире сам Саныч.

Фильмографию он знает наизусть и, кажется, подними его среди ночи, назовет без ошибок и «Big and Little Wong Tin Bar» (1962 год), первую кинематографическую работы Джеки, и даже, скажем, какой-нибудь «The Himalayan» (1976 год), в котором у знаменитого китайца крошечное камео. На стене у Саныча, естественно, плакаты. «Drunken Master» (1978 год) и «Armour of God» (1986 год) – эти работы каждый пацан знает.