Лили помолчала.
– Ладно, Картер, я приехала за Норой. Увидимся в понедельник.
– Вы будете вдвоем в выходные?
– Да. На следующей неделе приедет Филипп, помнишь, он…
– Твой друг, с которым ты познакомилась в лагере.
– Э… да, он. – Лили усмехнулась. – Думаю, стоит ли оставлять Нору дома на следующей неделе. Филипп сможет забирать её из сада…
– Я бы тоже мог, ты знаешь.
– У тебя нераскрытое убийство, как и у меня. Все, хороших выходных.
Лили положила телефон в рюкзак и прошлась по подъездной дорожке, по привычке задержав взгляд на заливе. Свет полной луны играл на мелких волнах, тихие всплески воды умиротворяли. Постучав в дверь родительского дома, Лили услышала топот маленьких ножек.
– Бабушка, это мама! Мама!
Рене открыла дверь, и Нора запрыгнула на Лили, та еле устояла на ногах.
– Мамочка!
– Привет, котенок. – Лилиан широко улыбнулась и принялась целовать дочь в щеки, волосы и носик. – Как дела?
– Зайдешь? – Спросила мать.
– Нет, я так вымоталась… хочу скорее лечь в постель.
– Ладно. – Рене хотела задать множество вопросов, но решила, что сейчас для них не время. Она сильно переживала за дочь, хотя посторонний человек мог бы прочесть в её взгляде недовольство.
– Спасибо вам. Доброй ночи!
– Ты привезешь её на следующей неделе?
– Пока не знаю. Филипп приедет.
– Дядя Фил?! – Нора обхватила ладошками лицо Лили.
– Ага. Мы поехали, мамочка, позвоню тебе, как смогу.
Лили поцеловала мать в щеку и понесла Нору к машине.
Руфус Торн ненавидел здоровый образ жизни, но каким-то образом приучил себя выходить на утреннюю пробежку. Уже пятнадцать с лишним лет он бегал каждое утро, одним и тем же маршрутом. Встречал на своем пути почтальонов, разносчиков молока, водителей мусоровозов, собирающих десятки скопленных пакетов. Рыболовов, которые с утра раскладывали на витринах свежий улов. Он бегал и в дождь, и в снег, и в ветер, но сегодня, утром понедельника, светило солнце. Ветер щекотал лысую макушку, желтые листья летели в лицо.
Он жил в Джуно все тридцать восемь лет своей жизни, мог пробежаться и с закрытыми глазами. У магазина рыболовных товаров он сбавил скорость и помахал бессменному хозяину и продавцу – Скотту, а дальше пересек тропинку и попал в Риверсайд парк. Было около шести утра, однако парк не пустовал – ответственные собачники выгуливали своих любимцев перед началом рабочего дня.
Он подумал добежать до массажиста на Риверкоут-уэй, в последнее время спина совсем разболелась, а жена держала обиду вот уже неделю, так что ни о каком массаже, тем более интимном, речи дома не шло. Руфус перестал замечать, как пролетали сорок минут его ежедневных пробежек, потому что всегда о чем-то думал или слушал музыку. Но сегодня он заметил нечто, привлекшее его внимание – он позволил себе остановиться.
На переносном стульчике в центре высоких елей сидела девушка. Перед ней стоял мольберт с цветастым полотном. Руфус подошел поближе – он не был знатоком искусства, хотя картины часто привлекали его внимание. На этой картине была изображена бухта Фриц и близстоящие домики. Живописно, реалистично и завораживающе – так Руфус описал про себя увиденное.
Девушка сидела ровно, неподвижно, кисть замерла перед картиной. Ворс, перепачканный в насыщенно-синей краске, засох. На коленях девушки лежала палитра, только… она была заляпана красно-бордовой краской.
– Мисс, картина потрясающая. Это бухта Фриц, верно?
