— Я готова! — я вскочила, обдав белоснежную шубку Бахыта облачком тонкой пыли.
Фамильяр обиженно чихнул.
— Так быстро? — спросил он.
— Да, — голос мой дрогнул, — если бабушка уже знает о том, что сделала Флорина, то… впрочем, хуже уже все равно не будет, — последние слова я пробормотала едва слышно.
Уверена, Бахыт, с его чутким слухом, уловил все до единого слова. И теперь передаст своей хозяйке. Да так все вывернет, что бабушка снова меня отчитает. Но какая разница? Большего позора, чем я уже пережила, меня ждать не может. Ведь не может же?!
4. Глава 4. Семейный скандал
Кончик пушистого Бахытова хвоста покачивался в такт неспешным шагам, будто ориентир для меня в мире, который сегодня раскололся на счастливое «до» и безнадежное «после».
Я смотрела на него, завороженная, и бездумно переставляла ослабевшие ноги. Щеки все еще горели, а кожу на лице стянуло высохшими слезами, но я сама не заметила, как перестала рыдать.
Мысли переместились на мягко переступающего толстенькими лапками кота — как бы скрыться от этого вездесущего мучителя? Уверена, он не оставит меня в покое. И то, что не начал издеваться сейчас, значит лишь одно — подготовил что-то более изощренное.
Бахыт что-то довольно намурлыкивал себе под нос. Казалось, фамильяр меня не замечает, но это был обман. Он прекрасно меня слышал и чувствовал присутствие. Нечего было и думать сбежать сейчас. Но ему же нужно будет зайти еще и за Флориной. Тогда я смогу скрыться в еще одном тайнике, о котором не знает даже бабушка.
Мысленно я уже скрылась в своем запасном убежище, но внешне старалась ничем себя не выдать.
Мы поднялись по лестнице и направились в сторону наших с сестрой спален. Я приготовилась. Зеленая дверь была рядом, только руку протяни. За ней, к своему ужасу, я услышала тихий смех сестры. Она с кем-то ворковала. Я даже предполагать не хочу — с кем! Нет, нет, нет! Бахыт, ну давай же, зайди и прерви их бесстыдное счастье!
Но кот невозмутимо прошел мимо, завернула за угол, прошелся по залитой солнцем анфиладе комнат и замер у больших двойных дверей с доспехами копьеносцев по бокам.
Бахыт тронул розовым носом дверную ручку в виде юной нереиды. Внутри нереиды щелкнуло и створки разошлись в стороны сами собой.
Бабушка встретила нас в праздничном платье с богатой вышивкой — черном, как у меня.
Она носит траур, сколько я себя помню — «в память о дорогих мужчинах, которых имела несчастье пережить» — муже и сыне, моем отце, последнем османском султане.
Это было давно, но в свои двести с небольшим она выглядит чуть старше сорока. Роскошно выглядит, признаться честно. Мне достался её черный цвет волос и черные глаза.
Может, потому она с младенчества одевает меня в те же мрачные цвета?
«Кара, они удивительно идут к твоей бледной коже и иссиня-черным волосам!»
А Флорина… Флорина с детства носит золотое и зеленое — в тон её нежно-золотистым локонам, которые так страстно сминал Роман еще полчаса назад. А может, он и сейчас….
— Кара, ты знала!? — бабушка металась по кабинету и нервно обмахивала себя измятым листком плотной бумаги. Листок выглядел потрепанным, будто его уже несколько раз сминали в комок и разворачивали.
Я склонила голову, не в силах ответить. Моя бабушка — старшая в роду ведьма и лгать ей бесполезно.
— Госпожа, — голос мой дрогнул, произнося это привычное в доме обращение к старшей женщине, — клянусь, я не знала…
