— Правда? — вкрадчиво потребовал он. — То, что ты у меня, а не в камере под следствием, считаешь неудачным стечением обстоятельств?
— Я не хочу умирать, ты прав, — мотнула я головой. — Только жить так тоже не хочу.
— Хорошо. Так чего же ты хочешь?
Я замерла, тяжело дыша, но не выдержала его взгляда.
— Я… — пыталась выдавить нечто простое до тех пор, пока с губ не сорвался смешок. — Не знаю…
И это признание парализовало. Я растерянно пялилась перед собой, широко раскрыв глаза. Стерегов молчал. Но недолго:
— Вставай, хватит сидеть задницей на холодном полу. — Он поднялся и замер в ожидании. Я не стала выделываться. Пока я разберусь, что мне делать дальше, у Стерегова есть хоть какой-то план. — В ванной полотенца и одежда. Пока мужская, уж прости. Твою вернут из прачечной к обеду.
— А что в обед? — поднялась я.
— А что ты хочешь? — усмехнулся. И, не получив ответа, кивнул мне в сторону лестницы. — Иди подумай. Жду к завтраку.
Я знала, что он продолжал смотреть. Между лопаток пекло все сильней, пока я не скрылась от его взгляда за дверью ванной.
***
Я все пытался понять, что же изменилось. Ринка вроде бы и в руках, но утекала сквозь пальцы обжигающим огнем. А ведь когда-то даже прутья клетки не мешали мне любить и чувствовать ее всю. Внешне такая, что взгляд не оторвать — фигура, волосы, глаза… Но внутри — излом на изломе. Она как ослепшая крыса, прожившая в подвале всю жизнь и не видевшая мира. Ее глаза атрофировались, а заставить ее смотреть кажется невозможным. У девочки кончился смысл жизни. Тахир ушел к другой, и она осталась ненужной — некого стало спасать.
И дом мой звучал все так же глухо…
Если бы не мобильный.
Я не спеша направился в кухню и глянул на экран аппарата. Незнакомый. Все интереснее. Незнакомцы мне звонить не могли. Но сегодня возможно всякое.
— И кто ты? — поинтересовался я, ответив на звонок.
— Артур Серый. Приветствую.
Вот как. Сам Серый по мою душу с утра. Я знал, что он за мной гоняется. Его интерес даже делал честь, хотя Харук Хан не любил противостоять ему — слишком много силы приходилось тратить. В одиночку даже не старался, подключал всех — своего сына Дзери и Ису. Хотя мне казалось, что больше натаскивал их на серьезное сопротивление.
— Какая честь…
— Как Катя? — проигнорировал он мой сарказм.
— Это вы бы мне рассказали…
— Что ты хочешь знать?
— Как ты довел ее до самоубийства.
Он помолчал.
— Я был непростительно невнимателен, — отчеканил наконец.
— Трогательно, — поморщился я. — Ей плохо. Как и положено после ночи со мной против воли. Или ты думал, что у нас тут радость воссоединения?
— Я понимаю, ты имеешь право злиться, — задумчиво отозвался он. — Но на меня выплескивать злость бесполезно. Ничего уже не изменишь.
— Это ты науськал Тахира сдать мне Ринку?
— Я решил, что тебе должно быть не все равно.
— Мне не все равно! — разозлился я. — Я бы воскресил всю твою семейку и снова похоронил!
— Понимаю. Теперь. Я не знал, что ты — тот самый оборотень, которого любила Катя в юности. И очень сожалею об этом.
— А что бы изменилось, вед? У тебя есть обязанности перед своими.
— Все бы изменилось, Михаил. Но сейчас я звоню узнать, позволишь ли встречаться с Катей?
— Не наглей, Артур. Я не планирую пока что дружбу с ведьмаками.
— Зря. Потому что Катя — моя наследница. И то, что я обычно в пыли и грязи, не уменьшает моего веса в обществе Высших. Я не намерен тебя прятать. И позволить тебе ее от меня скрывать — тоже. Она заслуживает большего.
