– Что ты собираешься тут делать и как долго? – всё ещё сомневаясь, поинтересовалась жрица.
– Всё, что скажете. Столько, сколько получится. Мне нужно убежище…
– Это мы уже слышали.
– Это правда.
– Понятное дело, что правда. Только не вся. – Фиона скривилась из-за необходимости выуживать из Оулле истину щипцами. – Скрываешься ты, видимо, от своих бывших сослуживцев. Так? Но ведь есть более простые способы, – продолжила жрица, убедившись, что кроме утвердительного кивка никакой реакции не последует. – Ты мог бы податься наёмником – не все в игре ненавидят рахетийцев, особенно бывших. Для многих это как хорошее рекомендательное письмо. Мог бы забросить игру на пару месяцев в конце концов. – Она криво усмехнулась. – Только не говори, что дело в подписке!
– Я покинул Рахетию не для того, чтобы заниматься тем же самым, но под иными флагами и лозунгами, – мрачно и на удивление многословно объяснил Оулле. Он добавил, слегка краснея: – И дело не в подписке.
– А в чём тогда? Чем же ты хочешь заниматься? – вмешался Фалайз. Погодя он немного добавил: – Пойми, мы же просто хотим понять, почему ты пришёл именно к нам.
Прежде чем ответить, Оулле странно посмотрел на Фалайза, словно главная причина состояла именно в нём. Однако сказано было несколько иное, заметно дрожащим голосом:
– Меня гонят отовсюду. Мне нигде не рады. Вы первые, кто хотя бы пытается выслушать. Хотя это всё напоминает допрос.
Фалайз, Тукан и Фиона виновато переглянулись, понимая, что перегнули палку. После недолгих противоречий вперёд вышел крестоносец, поигрывая улыбкой:
– Добро пожаловать на борт нашей подводной лодки. Не обращай внимания на полное отсутствие грызунов и воду под ногами! Нет такого дна, которое мы бы не смогли пробить, и вообще…
– Так, – мягко перебил Оулле, натянуто улыбнувшись шутке, – откуда начинать?
– А что, мало вариантов? – ехидно, но по-доброму уточнила жрица, подходя ближе.
– Наоборот, глаза разбегаются.
– Не разбегутся, – успокоила его Фиона, под ручку ведя за собой. – Напомни, в списке твоих талантов, что ты перечислил, кажется, был топор, да? А ты им против деревьев сражаться умеешь?
– Кажется, он ещё не понял, во что вляпался, – провожая их взглядом, отметил Фалайз.
– Ага, через недельку вернётся в Рахетию с криком «да они же там все сумасшедшие! Сумасшедшие!!!» – вторил ему, усмехаясь, Тукан.
– А вы чего встали? Трудовой день ещё не окончен! – остановившись в позе «руки в боки», окликнула их жрица.
– Вот и наступил социализм в отдельно взятом Гадюкино: обещания светлого будущего и трудодни, – прокомментировал крестоносец, но, как и дикий маг, задерживаться не стал.
***
Сильнее всего локация, к которой на роскошном экипаже по новенькой дороге подъезжала инспекция, напоминала внебрачный союз концлагеря и идеалистического американского городка годов эдак сороковых двадцатого века. От первого здесь имелись сторожевые вышки и ограждение из забора в несколько рядов, причём было не до конца понятно – это от непрошенных гостей или для предотвращения побегов. От второго практически одинаковые характерные одноэтажные домики. Между собой они отличались лишь цветом, и то не всегда. Каждый дом стоял на небольшом квадратном участке земли подле дороги. Всё здесь имело абсолютно правильные с точки зрения геометрии формы и, кажется, было выверено до последнего миллиметра – весьма характерная черта любых сооружений в Ганзе.
