Гриня, возмущённый цинизмом Петра, набросился на него с кулаками, но тот, будучи физически гораздо крепче Грини, смеясь отбил все его наскоки и предложил другой вариант: самому Грине найти себе богатую старуху – с Грининой-то красотой и молодостью это будет совсем несложно. Гриня ответил, что он скорее умрёт с голоду, чем начнет торговать своей любовью.
«Я знаю ещё один красивый и немозолистый способ зарабатывать бабки, – сказал Пётр. – Карточная игра. У моих друзей есть знакомые, которые только этим и живут. Но имеется один нюанс: какой бы ловкостью рук ты не обладал, если станешь действовать в одиночку – попадёшься рано или поздно и будешь жестоко бит».
Гриня спросил, не может ли Пётр свести его с этими людьми, чтобы они взяли его в свою компанию. Петр ответил, что это не так просто, но он попробует.
Гриня покинул Петра несколько приободрённый, попросив его пока ничего не говорить сестре о несчастье с деньгами. Чтобы Маня ничего не заподозрила, он вынужден был срочно, – а потому недорого, – продать свой «Форд», объяснив ей, что сдал машину в ремонт. Чтобы растянуть вырученные деньги, он максимально сократил свои расходы (даже втайне от Мани стал обедать в «Макдональдсе»), в то же время ни в чём не ограничивая её. Она же, как нарочно, пристрастилась к игре в рулетку и спускала порой за ночь сумму, которой могло бы им хватить на месяц скромной жизни.
Настал день, когда Гриня остался с несколькими сотнями рублей в кармане. Размышляя, к кому бы он мог обратиться за помощью, Гриня вспомнил о Тимофее. До Сергиева Посада Гриня добирался на простом рейсовом автобусе. Через одного из семинаристов, бывших на послушании в Лавре, Гриня передал Тимофею записку о том, что ждёт его в парке, с внешней стороны монастырской стены.
Вопреки опасениям Грини, Тимофей пришёл сразу же и встретил его очень приветливо, ни словом не попрекая побегом из семинарии. Гриня чистосердечно рассказал ему обо всём, что с ним приключилось, о своей любви, с которой он не в силах совладать, добавив в заключение, что, как это ни прискорбно, служение Богу – видно, не его стезя. Тимофей ответил, что Бог милостив и прощает ещё и не таких грешников, но сейчас, как он понимает, Гриня больше нуждается не в Божьей, а в его, Тимофеевой, помощи, только он не представляет, какого рода помощь он мог бы Грине оказать. Гриня знал, что у Тимофея нет других доходов кроме скромной стипендии семинариста, и ему неловко было признаться, что он желает получить от Тимофея деньги. Наконец Тимофей по стыдливому молчанию Грини понял, какая помощь от него ожидается, и сказал, что у него есть небольшие сбережения, около десяти тысяч рублей, и он готов их дать Грине с надеждой, что они не будут потрачены на какое-нибудь небогоугодное дело. Гриня клятвенно заверил Тимофея, что траты будут самые богоугодные…
Когда Гриня вернулся в Москву, Маня сказала ему, что его разыскивает Пётр. Гриня помчался к Петру. Манин брат, преисполненный важности, сообщил, что ему удалось договориться с группой честных шулеров, готовых принять Гриню в свою компанию с испытательным сроком; только для начала хорошо бы их как следует угостить.
На ресторан денег явно не хватало, поэтому Гриня набрал различной еды и выпивки в «Пятёрочке» и пригласил будущих коллег к себе домой. Смотрины прошли успешно. Шулера остались довольны приемом. Они были в восторге от красоты Мани, а про Гриню сказали, что с таким честным и располагающим к себе лицом его, несомненно, ждут очень большие успехи в их высокоинтеллектуальном деле.
