Ты не трать на него
ароматных духов орхидеи:
Изведешь на него все духи орхидеи,
я согреться и тут не сумею!
Во вчерашнюю ночь эти «строки в мешке»
увлекли меня очень легко,
А сегодня из «яшмовых зал» человек
от меня далеко-далеко.
И присесть не дает беспокойство во мне,
И забыться никак не могу я во сне.
Я на холм поднимаюсь,
но радость все так же далёко,
И бесцельно брожу я в тоске одинокой,
И любовью полна,
словно в сон погружаюсь глубокий.
На мотив «Радость Поднебесной».
Ах, Хун-нян!
Лягу ль вздремнуть я на шелк цзяосяо,
что на подушке моей,
Выйду ли я погулять из дверей, —
Рядом со мной
милый все время как тень.
Хун-нян(говорит). Это не касается Хун-нян, мне хозяйка велела только одно: быть все время с сестрицей.
Ин-ин(говорит). Моя матушка, конечно, не могла этого предвидеть. (Поет.)
Лишь охранять
приказала меня ночь и день.
Быть все со мною
верной служанке не лень.
Матушка строгая
держит меня как в плену:
Лишь бы прилично вела себя дочка, —
цель она видит одну.
Хун-нян(говорит). Ты, сестрица, никогда раньше не бывала так неласкова со мной. С тех пор как ты увидела этого студента, сердце твое как будто лишилось покоя. Почему бы это?
Ин-ин(поет).
На мотив «Ночжа».
Раньше было: чужого увижу когда,
Я сама не своя от стыда;
Если гостя случалось в дому повстречать,
От стесненья не знала, где стать.
Но едва только он повстречался со мной,
Сразу стал мне он словно родной,
И на рифмы его
из услышанных ночью стихов
Мой созвучный ответ был тотчас же готов.
На мотив «Сорока ступила на ветку».
Как согласны все строки на диво,
Как в них каждое слово правдиво!
Больше значат стихи про ночную луну,
Чем узора слова на платке в старину.
Кто бы мог до него
протянуть мою тонкую нить,
О заботе моей
за восточной стеной возвестить!
На мотив «Вьющаяся травка».
Я все про ученость его вспоминаю —
Он ею наполнен до края.
Лицо привлекает своей чистотой,
весь облик его величав,
Душа покоряет своей теплотой,
влечет своей мягкостью нрав.
Нежданно стихи, что прочел он тогда,
в душе утвердились моей.
Он учился так, что, как говорится,
«Однажды его сочинений слова
как звезды Ковша засияют», —
Видно, не зря
«Учась, десять лет у окна своего
совсем он не видел людей».
Пантомима. Сунь Фэй-ху входит с войском, окружает монастырь, уходит с войском.
Солдат(кричит за сценой). Люди в монастыре, слушайте! Если вы в течение трех дней вышлете Ин-ин в жены нашему начальнику, то все будет улажено миром. Но если пройдет три дня и она не будет нам выдана, мы сожжем вашу обитель, а всех монахов и мирян казним. В живых не оставим никого!
Старая госпожа и настоятель вместе входят, стучат в дверь.
Хун-нян(посмотрев, говорит). Сестрица, там у дверей хозяйка и настоятель.
Ин-ин встречает их.
Старая госпожа(говорит). Знаешь ли ты, что случилось, дитя мое? Сегодня пять тысяч разбойников во главе с Сунь Фэй-ху окружили монастырь; говорят, что у тебя черные сросшиеся брови, что лицо твое, как лотос, веет весенней свежестью, что ты похожа на Тай-чжэнь, «крушившую царства и города». Они хотят взять тебя в плен и сделать женой своего главаря. Что же теперь делать, дочка?
Ин-ин(поет).
На мотив «Запись о главном».
Покидает душа мое тело от страха,
Предвещают мне скорую гибель слова,
Не осушат струящихся слез рукава.
Не пойти я туда не могу,
и не в силах туда я пойти —
