Запах кофе и жвачка на асфальте - страница 6
Прошел целый час после начала атаки. В воспаленных мозгах каша, перед глазами – черные расплывающиеся круги, сердце ухает и стучит, как от тяжело проделанной работы, потому что я знаю четко: мне никогда не выучить испанский… Рука потянулась за фотографией дочери на ночном столике. Расцеловав ее, я залилась беззвучными слезами.
Поздней ночью, после очередного визита, меня провожал домой Саша.
– Что-то ты кислая, – искоса взглянув на меня, констатировал он. – Зайдем в бар, хлебнем чего-нибудь прохладительного.
– Ладно, – вяло согласилась я.
– Что, мысли тяжелые одолевают?
– Они самые. Я по дочке сильно скучаю… В голову ничего не лезет, все мысли о ней.
– Правильно, что мысли о ней. Потому ты и здесь, верно? Из-за нее?
– Нет, не только… Из-за себя тоже.
– Вот и славно. Знаешь, чем тоску отгонять?
– Только не говори мне о водке – не поверю.
– Нет, я о другом: надо переключиться на что-то, чтобы реализовать себя. Не знаю, правильно ли я выразился, а ты прислушайся.
– Тоскливо мне, Саш, не хочу ни думать, ни анализировать. Плакать хочется.
– А как насчет спряжения испанских глаголов?
– А? – не поняла я мгновенного переключения.
– Б, – ответил Саша. – Начинаем урок спряжения глаголов. Что вы мне об этом поведаете, дама?
– Практически ничего, – все еще ошарашенная, промямлила я.
– Очень плохо, – заявил мой мучитель, – ну хотя бы в общих чертах.
– Ну, они в чем-то похожи на русские, то есть тоже изменяются по лицам и по числам и еще у них куча времен – наши столько не придумали…
– Неплохо для начала, – поощрили меня. Дальше последовал урок, которого мне не забыть никогда: по своей насыщенности, эмоциональности, крепким нецензурным выражениям и продолжительности – три часа! Из бара нас давно выгнали по случаю его закрытия, поэтому вот уже час, как мы сидим, словно куры на насесте, на спинке скамейки и обсуждаем правильное построение утвердительных фраз.
– Понятно? – интересуется учитель.
Я согласно киваю: а как же, с нашим-то умищем!
– Тогда повтори еще раз последнюю фразу.
– Саш, – взмолилась горе-ученица, – я уже полчаса как ничего не соображаю.
– Дура, – констатировал педагог. Потом, смягчившись, добавил: – Могла бы и раньше сказать. Я ж не зверь.
– Ты был так увлечен…
– Нечего подлизываться.
– Я?
– Тогда, если не подлизываешься, не издевайся.
– Простите, не хотела затронуть Ваших чувств, Маэстро.
– Смотри, разошлась. Пойдем, до дому тебя провожу.
– Ах! – испугалась я. – А до этого что ты делал?
Сашка расхохотался во все горло и больше не вступал со мной ни в какие разговоры.
4 июня
Язык возникает тогда, когда в нем есть необходимость.
Е. В. Клюев
Понедельник. Все ушли работать, кроме меня. Хотя Ира и дала объявление в газету, предлагая мои услуги в качестве прислуги, пока никто не торопится заполучить меня в этом качестве. Единственное, что я могу сделать сейчас для себя, – это учить испанский.
Как ни странно, но после Сашкиного затяжного урока все оказалось более понятным и менее внушающим ужас. Воспользовавшись моментом, я часа на три погрузилась в науку, съедая персик или апельсин в короткие перерывы. Паника отступила, и мне он начал нравиться, этот язык: четкий, логичный, со звучной буквой «р».
В обед я пошла навестить вернувшуюся с работы Иру. Узнала, что пока ничего нового, надо ждать. Долгожительница местных прерий посоветовала написать объявления и расклеить их на автобусных остановках и столбах в пределах нашего района. Текст она мне надиктовала, так что, вернувшись домой, я принялась за адский труд: копирование вручную тридцати экземпляров.