Запах кофе и жвачка на асфальте - страница 6



Прошел целый час после начала атаки. В воспаленных мозгах каша, перед глазами – черные расплывающиеся круги, сердце ухает и стучит, как от тяжело проделанной работы, потому что я знаю четко: мне никогда не выучить испанский… Рука потянулась за фотографией дочери на ночном столике. Расцеловав ее, я залилась беззвучными слезами.

Поздней ночью, после очередного визита, меня провожал домой Саша.

– Что-то ты кислая, – искоса взглянув на меня, констатировал он. – Зайдем в бар, хлебнем чего-нибудь прохладительного.

– Ладно, – вяло согласилась я.

– Что, мысли тяжелые одолевают?

– Они самые. Я по дочке сильно скучаю… В голову ничего не лезет, все мысли о ней.

– Правильно, что мысли о ней. Потому ты и здесь, верно? Из-за нее?

– Нет, не только… Из-за себя тоже.

– Вот и славно. Знаешь, чем тоску отгонять?

– Только не говори мне о водке – не поверю.

– Нет, я о другом: надо переключиться на что-то, чтобы реализовать себя. Не знаю, правильно ли я выразился, а ты прислушайся.

– Тоскливо мне, Саш, не хочу ни думать, ни анализировать. Плакать хочется.

– А как насчет спряжения испанских глаголов?

– А? – не поняла я мгновенного переключения.

– Б, – ответил Саша. – Начинаем урок спряжения глаголов. Что вы мне об этом поведаете, дама?

– Практически ничего, – все еще ошарашенная, промямлила я.

– Очень плохо, – заявил мой мучитель, – ну хотя бы в общих чертах.

– Ну, они в чем-то похожи на русские, то есть тоже изменяются по лицам и по числам и еще у них куча времен – наши столько не придумали…

– Неплохо для начала, – поощрили меня. Дальше последовал урок, которого мне не забыть никогда: по своей насыщенности, эмоциональности, крепким нецензурным выражениям и продолжительности – три часа! Из бара нас давно выгнали по случаю его закрытия, поэтому вот уже час, как мы сидим, словно куры на насесте, на спинке скамейки и обсуждаем правильное построение утвердительных фраз.

– Понятно? – интересуется учитель.

Я согласно киваю: а как же, с нашим-то умищем!

– Тогда повтори еще раз последнюю фразу.

– Саш, – взмолилась горе-ученица, – я уже полчаса как ничего не соображаю.

– Дура, – констатировал педагог. Потом, смягчившись, добавил: – Могла бы и раньше сказать. Я ж не зверь.

– Ты был так увлечен…

– Нечего подлизываться.

– Я?

– Тогда, если не подлизываешься, не издевайся.

– Простите, не хотела затронуть Ваших чувств, Маэстро.

– Смотри, разошлась. Пойдем, до дому тебя провожу.

– Ах! – испугалась я. – А до этого что ты делал?

Сашка расхохотался во все горло и больше не вступал со мной ни в какие разговоры.

4 июня

Язык возникает тогда, когда в нем есть необходимость.

Е. В. Клюев

Понедельник. Все ушли работать, кроме меня. Хотя Ира и дала объявление в газету, предлагая мои услуги в качестве прислуги, пока никто не торопится заполучить меня в этом качестве. Единственное, что я могу сделать сейчас для себя, – это учить испанский.

Как ни странно, но после Сашкиного затяжного урока все оказалось более понятным и менее внушающим ужас. Воспользовавшись моментом, я часа на три погрузилась в науку, съедая персик или апельсин в короткие перерывы. Паника отступила, и мне он начал нравиться, этот язык: четкий, логичный, со звучной буквой «р».

В обед я пошла навестить вернувшуюся с работы Иру. Узнала, что пока ничего нового, надо ждать. Долгожительница местных прерий посоветовала написать объявления и расклеить их на автобусных остановках и столбах в пределах нашего района. Текст она мне надиктовала, так что, вернувшись домой, я принялась за адский труд: копирование вручную тридцати экземпляров.