– Как полный? – теперь уже вполне обоснованно заинтересовался Саня и обернулся к жене, – Ты же сказала, семь с половиной месяцев?
– Да они все ошибаются! – вспыхнула молодая мать, – Их наука вся на догадках, им до нашей математики, как до Луны!
– Ничего мы не ошибаемся, женщина. Ребенок ваш доношенный, вырастет здоровяком, как отец, если будете кормить грудью, – она с жалостью посмотрена на озадаченного верзилу, – Ну, до свиданья. Спасибо за конфетки, папаша.
– Вот еще грамотейка нашлась, на мою голову! – Майя, явно не совсем поняв смысл сказанного, вздернула подбородок, – Пошли уже, хватит тут…
Не дожидаясь Лобова, она направилась к ожидающему такси. Но он решил по-другому.
– Постойте! Еще минутку, пожалуйста!
Акушерка обернулась.
– Вас поэтому удивляет цвет глаз нашего… ее ребенка? Вы ведь знали, почему она назвала неправильный срок?
– Разбирайтесь сами, молодой человек! Наше дело – принять роды, позаботиться, чтоб не было инфекции, а в ваши семейные тонкости соваться ни к чему. Извините, я действительно занята.
У людей в белых халатах есть своя профессиональная этика, им не следует вмешиваться в личную жизнь пациентов, и дежурная повитуха ни за что не повела бы себя подобным образом, окажись на месте Майи Примак кто- либо другой.
Отлично зная о вполне возможных последствиях беседы, она намеренно решила раскрыть наивные васильковые глаза «отца» на вполне очевидные факты. Черные глазенки-волосенки и смуглая кожа новорожденного ясно давали понять: кто-то из его родителей должен иметь такие же, опять же специфическая форма носика… Да и заниженный срок беременности, с завидным упорством отстаиваемый роженицей, никак не соответствовал имевшимся налицо признакам доношенности плода. За семь, да и восемь месяцев дитя никак не сможет сделаться этаким ладненьким бутузом – вес, рост и прочие параметры говорят сами за себя. Так что роды – в срок, никаких сомнений в этом у персонала не было, как и в явном несоответствии «экстерьера» младенца внешности медноволосой, бледнокожей голубоглазой матери.
Рыжая дамочка всего за четверо суток сумела донельзя испортить отношения со всеми без исключения сотрудниками родильного дома. Роды – с одной стороны, событие радостное, ведь на свет появляется новый человек, неся с собой счастье маме-папе со всей родней в придачу, а с другой это – изрядные муки, боль и страдания, способные порой буквально свести с ума. Нередки случаи, когда роженица, будучи тихой и скромной в повседневной жизни, превращается в буйную, орущую и брызжущую сквернословием мегеру. Но, стоит ей увидеть долгожданного ребенка, все вмиг проходит, она вновь полнится внутренним светом, покоем и добротой.
С этой пациенткой дело обстояло иначе. С первой и до последней секунды пребывания в роддоме она вела себя не просто вызывающе – абсолютно беспардонно. Непрерывно требовала внимания, была недовольна и палатой, и соседками, и койкой, и окном, и бельем, и якобы подтекающим краном в умывальнике, и температурой воздуха, и скрипучей дверью, и звуками, и запахами. Всем-всем-всем. И доставалось от нее тоже всем – врачам, сестрам, санитаркам, тем же соседкам, сантехнику, пришедшему чинить вполне исправный кран, а попутно смазать бесшумную дверь. Даже главному врачу, получившему три письменных жалобы и недоуменный звонок из горздрава, вызванный срочной телеграммой о непорядках в его учреждении.
