Дима с трудом развернул старательно приклеенную на скотч упаковку (о чём свидетельствовали многочисленные налепленные всюду вставки из прозрачных кусочков) и, радостно причмокивая, с предвкушением эмоционального наслаждения извлёк бордовую коробку. Естественно и как всегда Мирра попала в точку – такого презента он не ожидал.
Стильные часы фирмы «Маджести» в матово-серебристом корпусе с бледно-золотыми стрелками и выгравированными под старину цифрами выглядели роскошно. Последний раз Знаков носил часы ещё в подростковом возрасте, которые имели дурную привычку, видимо как у всех детей (во всяком случае у многих), ломаться или куда-нибудь бесследно пропадать. На четвёртом по счёту наручном приборе времени, совсем случайно утопленном в речке во время очередного каждодневного путешествия на плоту, и закончились попытки носить часы. С тех самых пор он даже не пытался приобрести часы, не испытывал необходимости.
Как завороженный он смотрел на совершенный, стильный корпус суперподарка, и не сдерживал нарастающую искреннюю радость.
«Вот это да!»
В спешке, будто в окружении толпы норовивших лишить сюрприза воров-карманников, он надел часы на правую руку (выбрал интуитивно и почему именно правую, сказать трудно). К образу делового человека, кем Знаков и являлся, они, бесспорно, подходили на сто процентов.
В порыве охватившего счастья, как маленький ребёнок, он вскочил с дивана и помчался на кухню. Домывая последнюю тарелку, в коротеньких шортиках и майке Мирра стояла у раковины. В переполненную детской радости грудь нахлынуло сильное чувство любви, и Дима нежно обнял жену. Руки проскользнули под тоненькую ткань маячки и пустились выше, не пренебрегая возможностью потрогать за грудь.
– Я люблю тебя! – вдыхая аромат её кожи, Знаков осыпал шею поцелуями и прошептал, – Спасибо, любимая! Это самый … самый подарок.
В том и был весь Дмитрий – скуп на слова (любые слова), но щедр на проявления нежности.
– Тебе понравилось?
Подобными сюрпризами она не стремилась показать ему, как сильно любит его (во всяком случае, ей так хотелось думать). Она просто любила его, неподдельно всей душой и телом. Подарки любимому мужчине для неё носили больше прозаический характер, нежели средство для ответных восторженных эмоций. Вот такая вся Мирра: открытая живая и жаждущая неподдельной любви. Вручив очередной презент, в то же время она могла заниматься домашним хозяйством и не ждать (ну, это уже не без лести будет сказано) ответной реакции. Ей безумно приятно делать ему приятно – просто идеальная прихоть человеческой души.
– А ты как думаешь? Да я в восторге!
– Правда? – ещё одна примечательная особенность половинки, подобным вопросом невольно удовлетворить своё сердечко. Это, уже ставшее для него заурядным и таким родным, слово «правда?» – реакция, требующая немедленного подтверждения. Мол, «ну скажи ещё раз, что ты счастлив. Скажи, и тогда буду счастлива я»
– Конечно, – воскликнул он и, скорчив гримасу удовольствия, тут же добавил, – сейчас кончу!
Мирра хихикнула, повернулась и нырнула к нему в объятия. Губы встретились в поцелуе – в их отношениях страсть до сих пор господствовала и процветала.
– Какой ты у меня всё-таки дурачок! Одним словом – балбес, – вновь хихикнула она. – Балб-е-е-ес!
– Ну и что? Зато я тебя люблю! И-и-и… получается, что твой балбес, – заключил Дмитрий и попытался состряпать серьёзный вид, правда весьма не удачно – задранные вверх уголки рта никак не желали опускаться. – А ты, стало быть, любишь балбеса!
