С тех, как мы стали жить вместе, мы не могли насытиться друг другом каждую ночь. Мы всего несколько месяцев, как женаты. Он не мог.
На той стороне дороги Андрей тоже ничего не нашел. След обрывался на обочине.
– Можно ночью попробовать, – сказал Андрей. – Но я крови не чую. Его машина забрала, Кармен. Других вариантов не вижу.
Мы вернулись в «мерседес», я завела двигатель, но сидела без движения, грея руки над теплым потоком воздуха. Андрей, приспустив очки, внимательно оценил мое убитое лицо.
– Слушай, хватит, – сказал он. – Если у него хватило сил уйти, ничего с ним не станет. Он жив.
– Понимаешь, Андрей, – вздохнула я. – Если с ним все в порядке, он бы позвонил. Даже если ты прав, и он у другой, Эмиль бы все равно позвонил, понимая, что ко мне придут и сообщат об аварии. Он знает, что я переживаю.
На это Андрей ничего не ответил. По постному лицу я поняла, о чем он подумал и о чем не сказал вслух: поскандалить мы могли сильно. Мужчины после серьезных ссор не любят звонить первыми, особенно, такие, как Эмиль.
Но это не наш случай.
Слезы защекотали щеки, я вытерла их тыльной стороной руки и тронулась с места. Не знаю, что делать и куда ехать. Я исчерпала идеи.
Тяжелораненый вампир инстинктивно ищет убежище.
Когда Эмиль умирал, он пришел ко мне – в нашу квартиру, где мы жили, и которую считал своим логовом. Кто знает… А вдруг…
От места аварии далековато, чтобы добраться, не привлекая внимания, но я поехала туда.
Я попыталась восстановить мысленно события. Следователь уверенно говорил, что Эмиль погиб. Не знал, что мой муж вампир, а значит, были основания полагать, что он получил при аварии травмы несовместимые с жизнью. Вампир при таких нападает – атакует первого встречного, чтобы нажраться крови и не погибнуть. Но если бы Эмиль съел кого-то – уже бы пришел в себя и как минимум позвонил или попытался добраться до дома.
Если авария произошла перед рассветом, а подходящей жертвы не было, инстинкт велел бы ему спрятаться до наступления темноты.
Был и еще вариант. Эмиль действительно мог умереть, если смяло прилично. Кровь он пил, но мало, а травмы могли быть такими, что и вампир не выдержит.
Я нервничала, не в силах остановиться ни на одной из версий.
Но Андрей прав в том, что исчезнуть с места аварии Эмиль не мог. Если он не спускался с дороги, значит, его забрали. Раз он не вышел на связь – он тяжелоранен или не в себе. А здесь только один вывод: его забрали вампиры, человек бы не справился.
И эта мысль мне безумно не нравилась. Вампиры не помогают чужакам – видя слабого, они его добивают, а если учесть, что у Эмиля всегда врагов по горло, вариант очень вероятен.
Но я надеялась на другой исход…
В моем дворе ничего не изменилось. Дорожки и парковку расчистили от снега. Я поднялась на четвертый этаж, оставив Андрея в машине – лучше проверить одной. Раненые вампиры агрессивны и подпустят только своих. Меня Эмиль не тронет, я ведь жена.
Я отперла дверь и вошла в пыльную прихожую. Здесь я не появлялась несколько месяцев.
– Эмиль!
Мне ответила сосущая тишина. Я прошлась по комнатам, заглянула в ванную – квартира была пустой и оттого жуткой. Еще одной версии конец.
Уставшая и разочарованная, я спустилась во двор и села в машину.
– Ну что? – Андрей оценил вид и не стал настаивать на ответе. – Я тебе еще нужен? Не пойми неправильно… Я домой хочу.
– Ага, – пробормотала я, выруливая со двора обратно на оживленный проспект. – Тебя же там ждут.
