– Николаус, – в двери кабинета появилась коротко-стриженная девушка с рыжими, как обожженный песок волосами. В руках у нее были какие-то документы. – Николаус, – повторила она, видя, что на нее никто не отреагировал. На самом деле, как только она вошла, я почувствовал ее спиной. Открыв дверь, она открыла доступ к запаху ее кожи. Я легонько откинулся на спинку кресла и повел носом, как Рокфор из мультика, стараясь себя сдерживать. В уголке моих пепельно-серых глаз я увидел носок ее черного каблука и перетянутую бинтом ногу. Хм… аромат у нее прозрачный, на первый взгляд кажется простым. Но если прислушаться, понимаешь, что ее нельзя приручить, она ловко вывернется из крепких рук. Аромат передается чаще, чем у обычной девушки – повышенный пульс? Капнув утром на запястье, она даже не подозревала, что это многое мне может рассказать. Она каждое утро умирает на рассвете, в холодной постели от одиночества. Потому что боится простить. Интересно, за что он ее ударил? Как она подвернула ногу? И почему она сменила чувственный шлейфовый аромат на легкий аромат полевого цветка? Ведь темперамент она не изменила.
– Мне сколько раз еще нужно повторить? – она наклонилась спортивной грудью к столу Николауса и, поймав мой взгляд, резко выпрямилась.
Я невинно улыбнулся.
– Около участка русские блогеры. Не знаю, как они пронюхали об исчезновении, но решили, что можно оттянуть с отдыхом и завалиться к нам в участок. Они хотят снять ролик, об исчезновении русского в Египте.
– Это Ян, – спокойно сказал Николаус и, улыбнувшись голубыми глазами, поправил черные вспотевшие волосы на лбу. По всей видимости, он хотел успокоить ее и, не зная как, решил перевести внимание на меня.
– Вера, – она не сразу протянула мне тонкое запястье, украшенное серебряной цепочкой.
Я, привстав, пожал ей руку.
– Скажи им, что никаких серьезных происшествий здесь не произошло. И мы, русская полиция в Египте, храним покой русских.
Николаус немного заерзал на стуле. Разумеется, он не хотел встречаться с блогерами, или куда хуже журналистами. Его волновала конфедициальность. В первую очередь он отвечал за поступки своей страны, а уж потом думал о Египте. Но тут проблема объединяла страны. Никто не хотел выставлять свои пороки на свет.
– Блогеры утверждают, что они дальние родственники пропавшего.
– Ну, так пусть подождут Джека, когда мы его отпустим.
– А мы его задержали?
– Нет, – Николаус покачал головой. – Но мне кажется…
– Думаю, пора перекусить? – прервал я Николауса. – Пока, скажи этим блогерам, что все в порядке, что полиция расспрашивает подозреваемых. А Джек просто помогает следствию, – когда я говорил, я все время смотрел Вере в ее зеленые глаза, цвета высохшей на солнце травы, и думал: когда, когда именно выяснит Николаус, что его привлекает то, что он презирает в девушках: вечно холодное, эгоистичное, нечто непосильное, неподдающегося его контролю. Ложь. Красота. Сексуальность. Превосходство. Ведь именно поэтому он применил силу к Вере. Захотел подчинить дикую кошку?
Все чего Николаус не понимает, я понимаю с помощью ароматических элементов, которые описывают полностью человека. Любой парфюм передает уникальный запах кожи, а уж потом попадает под общие стандарты слушания. Но в первую очередь парфюм выдает женщин. Их страхи. Их желания. Их намерения. И их стервозный характер. Разбираясь в эмоциональном поле, можно добиться одобрения любой девушки. Она, возможно, будет казаться чем-то недосягаемым для других, но не для меня. Этому я научился не сразу, больше интуитивно. Я начал задумываться: как я мог зацепить Миру? Потому что я знал, что она чувствовала и что хотела? Но как я это узнал?
