– О, у нас их целая коллекция – тридцать четыре волчка, – сообщила Нелл.
– Только мы больше в них не играем, для этого мы слишком взрослые, – уточнила Нэн.
– Да, мы уже выросли, – добавила младшая.
Их мать восхищена.
– Теперь их интересует только стереоскоп. – Она указала на приспособление из красного дерева и меди, стоящее на миниатюрном столике. – Стоит мне обернуться, и я вижу, что они уже прилипли к этому хитроумному прибору, что не очень полезно для зрения.
– Но это замечательная вещь, мама! В нем все совсем как настоящее.
– Стереоскоп намного интереснее старого волшебного фонаря в зале у Алленса.
– Когда я смотрю в стереоскоп на картинку с видом пропасти, мне кажется, что я вот-вот в нее упаду.
– Ну, довольно, отправляйтесь в классную, чтобы мама могла поговорить со своей подругой.
Проходя мимо гостьи, Нэн наклонилась и прошептала ей на ухо:
– Ты будешь снова жить наверху, тетя Фидо?
Та вздрогнула.
– Нет, дорогая, – растроганно сказала она, – но, надеюсь, мы будем часто видеться.
Девочки одновременно присели в реверансе, и горничная закрыла за ними двери.
«Странно, но почему-то мне тяжело оставаться наедине с Хелен», – подумала Фидо и невольно вздохнула.
Хелен натянуто улыбнулась:
– Ты так сильно изменилась, что вчера на Фаррингдон-стрит я не сразу решилась тебя окликнуть.
– Ты хочешь сказать, я постарела и растолстела?
– Нет-нет! Думаю, дело в том, что теперь ты не завиваешь волосы и отпускаешь их только до плеч. И юбку носишь более короткую.
То есть немодную, перевела в уме Фидо.
– Да, мы, работающие женщины, предпочитаем одеваться в загородном стиле. Чтобы платье не попало в машину и не волочилось по грязи.
– Гарри не потерпел бы, чтобы его жена ходила без корсета, – заметила Хелен.
Не послышалась ли в ее голосе нотка зависти? Снова возникла пауза. В доме им труднее поддерживать разговор, чем на улице. Разливание чая заняло полминуты, затем Фидо начала с жаром пересказывать содержание «Тайны Ноттинг-Хилла».
– Что ж, – снисходительно заметила Хелен, откидываясь на подушки, – вижу, в твоей напряженной жизни сохранились две привычки, позволяющие тебе расслабиться: чтение романов и… курение.
– Как ты…
Хелен звонко рассмеялась:
– Вчера в метро я держала тебя за руку, и потом от моих пальцев пахло турецким табаком.
– Смейся сколько тебе угодно, – смутилась Фидо. – Я предпочитаю заниматься этим втайне, когда уединяюсь в своей спальне. Что до моей напряженной жизни, то должна тебе сказать, что работа стала для меня настоящим открытием, находкой. Как там говорит миссис Браунинг?.. Ах да! Сама по себе работа важнее того, ради чего мы работаем.
Хелен иронически выгнула бровь:
– Но разве ты бездельничала до того, как стала бороться за права женщин?
– Ну, ничего серьезного – уроки латыни с отцом, шитье одежды для приходских детей! – Фидо пренебрежительно взмахнула рукой. – Когда я случайно наткнулась на экземпляр «Журнала английской женщины» и узнала об этом великом движении, – эти слова она произнесла с некоторым смущением, – то сразу явилась на Лэнгхэм-Плейс, представилась мисс Бесси Паркес и предложила располагать мною по ее усмотрению. О, это такое счастье – заниматься тем, что по-настоящему важно… – Она умолкла, спохватившись, понимая обидный смысл своих слов для Хелен.
Но подруга лишь коварно усмехнулась.
– Я имела в виду тех женщин, у которых нет других важных дел – например, воспитание детей, ведение домашнего хозяйства…
