Записка Господу Богу - страница 4

Отрешенный и упрямый.

Я в ночной рубашке длинной

С прапрабабушкою схожа,

Занимавшей половину

Прапрадедушкина ложа,

С той, ночами убегавшей

Тосковать о воле бывшей,

С той, единожды солгавшей,

И кого-нибудь любившей.

Больше грешницы покойной

Я ценю свою свободу.

Села я на подоконник,

Поглядела ликом в воду,

И, как утренняя кошка,

Потянувшись своим телом,

Оттолкнув ногой окошко,

Сорвалась. И полетела.

По святой реке небесной

Я плыву дорогой тайной,

Как плывут в реке невесты,

Утонув перед венчаньем.

Борщ

На днях я как-то колдовала борщ,

Морковь катилась из-под рук кружками,

И под ножом кочна тугая мощь

Скрипела, как пороша под ногами.

Вот овощи порезаны. И тут

Воочию увидела я чудо:

На кухонном столе моем цветут

Агаты, бирюза и изумруды:

Жемчужинки капустного листа,

Опаловые луковые стружки,

И рядом лег, как видно, неспроста

С рубином свеклы изумруд петрушки.

Смешенье красок, бликов над столом,

И цвет так по-бунтарски был неистов,

Что стал мне стол казаться полотном

Подвыпившего импрессиониста.

На потолке

Этакая ночь – все танцует дерево.

Этакая дичь – все гляжу и гляжу.

Я ни тебе, ни себе не поверила —

Я как в гробу без тебя лежу.

Этакая жаль – ни коней, ни сосен,

Этакая жизнь – железный чертог.

Надобно жить – а вокруг сплошная осень,

Надобно жить – а вокруг сплошной четверг.

А на потолке – заревое зарево,

А на потолке все танцует дерево,

А я потому и лежу, заревана —

«Я без тебя, ты без меня», —

На потолке листья звенят.

Октябрь 1975

Из написанного в эмиграции

Надо было расстаться, уехать,

А я не умела

Возвращалась в уже

Покидаемый дом

Расставляла их на подоконниках,

В окна глядела и пела

И опять уходила, и вновь возвращалась потом.

За бездумность безумную бабью

Прости меня, Боже,

За любовника юного и за подарки

Прости.

Что-то было такое и прежде, но прежде

Была я моложе,

И тогда мне самой на прощанье

Носили цветы.

_{>* * *}

Не радуйся! Еще ты не молилась.

И нет прощения еще, но Божья милость,

И не весна еще, и не тепло – а так…

На изголовье – солнечный пятак,

Да на оконце – тающий ледок,

Да материнский вязаный платок

И в поле поезд, в коем ты укрылась.

Поезд Франкфурт – Мюнхен

24 января 1985

_{>* * *}

Метель заблудилась в лесу,

Как вдова в трех соснах:

В потерянном счастье,

В напрасных надеждах,

И в блуде яремном.

Где видишь ты лес?

Это парк. Это плющ навесу.

И льдинка в ладони —

Осколочек жизни огромной.

Утраченной напрочь.

Кому я ее отнесу?

Кого обольстит эта малость?

Ладонь горяча

От горечи слез непролитых,

Которым и негде пролиться,

Ведь нету для них ни руки, ни груди, ни плеча.

И у деревьев чужие, холодные лица.

Поезд Франкфурт – Мюнхен

24 января 1985

_{>* * *}

А смысл придет потом.

И смысл, и цель,

С которой совершилось отрицанье

Привычно близкого: отринут дом,

Любовь, постель и громких слов бряцанье,

И винограда хрупкий завиток,

И нежный мандарин,

И злая ночка.

В Исландии бродяжит Кивиток,

Прадиссидент и вечный одиночка.

Вот он сегодня мне и шлет привет,

И льдинками хрустит,

И что-то лепит.

Сегодня – лед и темь,

А завтра – свет,

И в тишине родится первый лепет

Моих стихов.

И новая волна

Омоет и оплатит все сполна.

Поезд Франкфурт – Мюнхен

24 января 1985

* * *

Метелица в полях немецких

Живой метели только признак.

Мелькает, как балетный призрак

Чего-то бывшего в той жизни —

В Сибири? Во поле? В отчизне?

Мы все тоскуем по-простецки…

Поезд Франкфурт – Мюнхен

24 января 1984

* * *

Так долго, так бесплодно – ну и пусть! —

Пришлось играть зачем-то Пенелопу.

Спектакль окончен и театр пуст.

Назад Вперед

Записка Господу Богу - страница 4

Похожие книги