Записка на чеке. Газетно-сетевой сериал-расследование - страница 25

– Нет, дураком я хочу в этом розыгрыше выставить себя. А она чтобы посмеялась.

– Добрый такой, да? – скривилась она уже по-другому. – Говори, чё те нужно!

– Вы же пойдёте за кассу…

И опять был перебит:

– Чё я сегодня там не видела?! Пусть Светлана, раз умная такая, сама и сидит! – выкрикнула она в пустоту и затем уже мне: – Чё те надо-то?

Я уже не был уверен, что стоит сказать – вдруг ещё полицию позовет. Винтить меня, конечно, не станут, по возрасту, но все их немые укоры, этих пацанчиков в странной такой униформе, мне тоже не улыбаются. Однако, помедлив, решился:

– Могли бы вы выбить мне чек – вот, скажем, за молоко…

Я опрометчиво снял с полки бутылку из первого ряда, который она только что выровняла, и потому моментально получил по мозгам:

– А снизу нельзя было? Только что подровняла – и вот снова возиться… Сдохнуть мне, что ли, при этом молоке?!

– Да что вы слова мне не даёте сказать! – взорвался я. – Мне нужен чек. Но чтобы на нём стоял завтрашний день. Как будто я купил это молоко в будущем и доставил сюда.

– Так бы и сказал сразу, – пробурчала продавщица-кассирша. – А то морочит мне голову… Это и есть твоя добрая шутка – где ты дурак, а она смеётся? А мне кажется, ты как раз её дурой выставить хочешь – чтобы она поверила, что приволок молоко из понедельника.

– Какого понедельника? – я был уже совершенно дезориентирован.

– Так завтра ж понедельник. А ты припрёшься в воскресенье: смотри, моя милая, я гостинчик из понедельника притащил, – куражилась она и вдруг осеклась и сказала совершенно вменяемо и дельно: – Нет, невозможно. Аппарат автоматически выставляет дату, как и сумму – в процесс не вмешаешься, даже если сильно захочешь. – И опять продолжила дурашливо: – Так что неси, голубчик, в воскресенье молоко из воскресенья!

Я поставил взятую было бутылку на место и демонстративно подравнял бутылочный строй. Она оценила:

– Такому бы я подкрутила дату, чего уж… Но только не в моих силах, прости.

Очередной следственный эксперимент показал однозначно: идея с подделанным чеком – стопроцентно тухлая.

Я вышел из магазина, пересёк Будапештскую и поднялся в доме за «Бургер-кингом» к этим мне очень теперь подозрительным Большаковым.

Ещё в лифте я учуял своим гипертрофированным обонянием самый вкусный запах на свете – жареной баранины. У меня правда обоняние ну если не как у героя телемыла «Нюхач» – тот всё же персонаж вымышленный и способности его природные тоже выдуманы, то всё равно доставляющие мне массу неудобств. Я, например, никогда не пользуюсь никакими одеколонами – именно в силу этого. Помнится, в детстве я очень любил ходить с папой в баню под номером 3 на Пушкинской улице Ташкента. Правда, мы в доме звали её баней Метрикова, так и говорили: «Завтра идём мыться к Метрикову», а что номер её, по-современному, третий, я прочитал на ней сам, а родители, похоже этого и не знали. Называли так с подачи, естественно, папы – старого ташкентца, мама-то ведь моя ленинградка, приезжая, но она восприняла папину манеру – у них в Ленинграде тоже так принято – по-старинному места и дома называть. Например, когда меня первый раз привезли в Ленинград летом 1960 года, по окончании первого класса, мы пошли от Московского вокзала по Лиговскому – мама хотела показать нам Ямские бани на Достоевского, где за месяц до этого мылся Гёргельсанч – и мама, сворачивая в Кузнечный, указала на обшарпанную громадину, которая всеми своими глазницами окон сурово взирала с Лиговского на переулок, просматривая его насквозь: «А это Перцев дом – самое прежде бандитское место. А может и теперь тоже…»