Записки. 1875–1917 - страница 104

В Старорусском уезде было 7 земских участков, которые за все время моего знакомства с уездом были заняты почти без исключения бывшими офицерами. Должен признать, впрочем, что они не были в общем хуже, чем их коллеги-юристы, – быть может, правда, оттого, что из последних в земские начальники шли обычно самые неудачные. Среди всех этих многих лиц были люди разного калибра, но ни про одного из них я не знаю ничего определенно худого, хотя о многих из них не могу ничего сказать хорошего. Таков был, например, уже позднее присланный в наш уезд Стромилов, с первых дней заставивший вспомнить гоголевского Ноздрева; таков был и старик Сурин, отставной подполковник, уже утомленный жизнью и сводивший свои функции к минимуму, чем пользовались старшины и писаря, чтобы за его спиной злоупотреблять. Наконец, таковы были два брата Максютенко, сыновья бывшего председателя мирового съезда, почтенного Ивана Михайловича, – люди хорошие, но очень бесцветные. Более ярки были из них только трое: фон-дер-Вейде, Сесицкий и Меркулов. Вейде, бывший моряк и сын владелицы Рамушева, тактичный и скромный человек, был, быть может, лучшим из земских начальников уезда, ибо у него было понимание крестьянина и его нужд и инстинктивное понимание, что высшее право может стать высшей несправедливостью.

Когда Вейде ушел из уезда, будучи назначен командиром Рижского торгового порта, я о нем искренно пожалел. Меркулов, бывший артиллерист, формально был прекрасным земским начальником и навел в своем участке весь порядок, который было возможно. Строго следил он за исправным состоянием дорог, за применением противопожарных постановлений губернского земства и т. п., но, будучи крайне требовательным к себе самому, он был беспощаден и к другим, и не считался с личными условиями крестьян. Мне приходила не раз мысль, что он был бы идеальным офицером во времена военных поселений, но, понятно, что именно поэтому крестьяне его ненавидели, хотя и признавали и разумность его требований, и его справедливость. Когда он был назначен непременным членом Губернского Воинского Присутствия, они свободно вздохнули.

Недолго пробыл у нас земским начальником младшей брат Меркулова, молодой лицеист, вскоре ушедший в судебное ведомство. Он был довольно точной копией брата, но особенных воспоминаний не оставил, если не считать казуса, по-видимому, ускорившего его уход. Прискакав на пожар в одной из соседних со станцией Волот деревень, он стал распоряжаться и, между прочим, гнать свободных людей на крыши поливать их; одного из них, отказавшегося сперва лезть, он хватил нагайкой, после чего тот полез. После этого Меркулов приехал ко мне за советом по этому вопросу, и я предупредил его, что если на него поступит жалоба, дисциплинарного производства ему не избежать. На его счастье, жалобы не поступило, ибо побитый оказался вновь посвященным дьяконом, боявшимся со своей стороны ответственности за то, что был в штатском платье.

Наиболее характерным из земских начальников был Ю.Б. Сесицкий, сын бывшего Старорусского исправника и бывший офицер Вильманстрандского полка. Большой, грузный мужчина, он очень сильно косил на оба глаза, и на этой почве происходили постоянно казусы при разборе им дел. Те, к кому он обращался, этого не понимали, оборачивались и искали, кому он говорит. Сесицкий сердился, и свидетелям этих сцен оставалось только улыбаться. Сесицкий был человек исполнительный и толковый, но крайне горячий спорщик, и в совещательной комнате съезда упорно отстаивал свои мнения. К нему в Старой Руссе установилась несколько юмористическое отношение, но, в конце концов, оно не помешало ему быть назначенным непременным членом Губернского Присутствия.