Нуаллан не сумел сдержать удивления, пристально взглянув на колдуна широкими глазами. Возможно, ему показалось и сила седовласого была не столь велика, однако он готов был спорить – это не обычный смертный. Кого только не привел в Аллин-Лирр зов Лехри. Удивило дорана и кое-что еще… Прожив во Внутреннем Мире долгие годы, Нуллан усвоил некоторые его правила, хотя не выбирался далеко за пределы владений короля изгнанников. Одним из этих правил являлось пренебрежительное отношение к тем волшебникам, которые продавали свое искусство за деньги, особенно в предприятиях, подобных освобождению мира эльфов. Тайные знания чтились за великое мастерство, для которого должно быть и великое применение.
Люди, поглядывая волками из-под кустистых бровей, прошли к огню, не дожидаясь приглашения, сели и опустили головы. Колдун кивнул Нуаллану и встал поодаль от своих товарищей, положив подбородок на сложенные на вершине посоха руки. Эльф, вертя головой, словно спросонья, подошел к Глинис и отвел чуть в сторону.
– Кто это такие? – укоризненно спросил он.
– Ну… – девушка замялась, испытав неловкость. – Они заблудились в лесу, гнались за демонами ночи и заплутали в дебрях, нехорошо было их бросать.
– Демоны, там были демоны?
– Нет, – Глинис по-ребячески тряхнула головой, ее волнистые распущенные из косы локоны мотнулись, как подол платья. – Демоны уходили от погони, они боятся, так сказал тот мужчина с посохом. Он колдун, полагаю.
– И я полагаю, – Нуаллан против воли покосился на старика, притягивающего его внимание. Тот стоял, ничуть не изменив позы, белесоватые глаза вонзились в одну точку, ища что-то за гранью реального мира. – И все же мне не удастся спать спокойно бок обок с людьми. Мы убили одного или двух в Бога-Фроис, а единожды предав доверие, его уже не восстановишь полностью. Люди раскрыли себя, да и привел их сюда запах наживы.
Глинис пожала плечами, присмотрелась к заросшим мужикам у огня и улыбнулась, будто наблюдала за милыми, но потрепанными зверюшками. Что ж, сострадание должно быть основной добродетелью целителя, ведь он обязан искренне желать выздоровления своего пациента. Это тоже часть нелегкой профессии врачевателя. Люди действительно смотрелись жалко, определить, были ли они грязными и оборванными изначально либо стали такими после похода в Аллин-Лирр не получилось бы у самого опытного следопыта Эльтвоиллана, однако доран испытал к ним уважение. Если эти люди готовы были таким образом измотать себя, помогая в борьбе с Пандемониумом, значит, не так уж они плохи. Решив быть дружелюбнее, не теряя при этом бдительности, Нуаллан подсел к гостям. Люди одобрительно закивали, видя его рвение примириться после неудачного знакомства. Седой колдун беззубо улыбнулся, несколько зловеще в тишине ночи и свете костра, и, волоча дубину по земле, направился к остальным.
– Вы голодны, – скорее утвердительно произнесла Глинис, да и догадаться по виду лесных незнакомцев можно было, что ели они не раньше прошлого утра. – Есть грибы, – девушка повертела в руке черно-бурую шляпку, аккуратно срезанную с ножки (которую эльфийские сборщики оставляли всегда), – орехи, ягоды, листья щавеля…
Звонкий голосок целительницы затихал с каждым сказанным словом вместе с ее энтузиазмом. Гости слишком скупо реагировали на предложенные блюда, иногда корча такие лица, будто вместо пищи им предлагали засохшие лепешки грязи и дорожные камни да пыль. Нуаллан потянулся за мешком, где держал пару флаконов с фруктовым пюре – им славился все тот же град Суг-Меаса в былые годины, – и бутыль легкого яблочного вина. Дикари, а в глазах дорана эти люди были не кем иным, как дикарями, переглянулись в ожидании чего-нибудь более аппетитного, однако в итоге разразились недовольным ворчаньем.
