В XX веке начался прямо-таки бум на различные эксперименты по изменению состояния сознания. Европу и Америку наводнил поток восточных медитативных техник. Однако техники эти требовали огромной работы над собой, поэтому всегда были уделом меньшинства. Еще выскочили, как чертики из табакерки, всевозможные так называемые «легкие» наркотики типа марихуаны и психоделиков (ЛСД, мескалин и пр.[13]). Для полноты сюда надо бы добавить и специальные техники дыхания, в частности, холотропное дыхание, разработанное психологом С. Грофом после запрета в Америке психоделиков. А уж если быть совсем педантом, то в Советском Союзе тоже не отстали от Запада: вместо недоступной «кислоты» (ЛСД) с успехом применялись грибы мухоморы разных цветов в комбинации с водкой[14].
Объединяющим началом для медитативных техник и психоделических средств является итог их воздействия: измененное состояние сознания. «Кайф» получался «крутой». Такими словами братья Стругацкие описывают в романе «Хищные вещи века» ощущения Жилина, впервые попробовавшего слег (так в романе называется наркотик). Жилин – борец с наркотиком. Я хочу процитировать здесь спор Жилина с бывшим борцом Римайером, который принял слег и поэтому оправдывает его. Это мысленный диалог, поэтому у авторов он так несколько непривычно оформлен:
Вот-вот, сказал Римайер. Теперь ты понял. Надо быть просто честным перед собой. Это немножко стыдно сначала, а потом начинаешь понимать, как много времени ты потратил зря…
Римайер, сказал я. Я тратил время не для себя. Этого нельзя делать, просто нельзя, это гибель для всех, нельзя заменять жизнь снами…
Жилин, сказал Римайер. Когда человек что-нибудь делает, он всегда делает это для себя. Может быть, и существуют на свете совершенные эгоисты, но уж совершенных альтруистов не бывает. Если ты имеешь в виду смерть в ванной, то, во-первых, в реальном мире мы все равно смертны, а во-вторых, раз наука дала нам слег, она позаботится и о том, чтобы слег был безвреден. А пока нужна просто умеренность. И не говори мне о замене яви сном. Ты же не новичок, ты прекрасно знаешь, что эти сны тоже явь. Это целый мир. Почему же обретение этого мира ты называешь гибелью?..
Римайер, сказал я. Потому что этот мир все-таки иллюзорен, он весь в тебе, а не вне тебя, и все, что ты в нем делаешь, остается в тебе. Он противоположен реальному миру, он враждебен ему. Люди, ушедшие в иллюзорный мир, погибают для мира реального. Они все равно что умирают. И когда в иллюзорные миры уйдут все – а ты знаешь, этим может кончиться, – история человечества прекратится…
Жилин, сказал Римайер. История – это история людей. Каждый человек хочет прожить жизнь недаром, и слег дает тебе такую жизнь… Да, знаю, ты считаешь, что и без слега живешь недаром, но сознайся, ты никогда так ярко и горячо не жил, как сегодня в ванне. Тебе стыдно вспоминать, ты не рискнул бы рассказать об этой жизни другим? И не надо. У них свои жизни, у тебя своя…
Римайер, сказал я. Все это верно. Но прошлое! Космос, школы, борьба с фашистами, с гангстерами – все это зря? Сорок лет я прожил зря? А другие? Тоже зря?..
Жилин, сказал Римайер. В истории ничего не бывает зря. Одни боролись и не дожили до слега. А ты дожил…
