Записки латышского легионера - страница 5

Дедушка Кристапс был пекарем

По воскресеньям бабушка готовила шикарный обед, т.е. котлеты или свиное жаркое, компот или кисель с молоком. Мы с Лаймонисом получали бутылку фруктовой воды или лимонада. После обеда все шли в лес. Естественно, что с собой брали пару бутылок вина или пива, а также чтонибудь поесть. На землю стелили скатерть или одеяло, и начинались заумные беседы.

По лесу ходил фотограф, и почти всегда мы давали себя фотографировать. Не знаю, какой техникой это делалось, но фотографии мы получали обычно через полчаса. Такие сидения часто заканчивались ссорой. Один раз убежала Алькене (Альвине), и за ней помчался Йоханс, другой раз в лес ушла Наталия, за которой побежал Карлис. Самые смирные были Амалия с Рудисом. Время от времени доставалось и дедушке от бабушки. Дедушка на самом деле был очень спокойный, только иногда, когда он выпивал пару стаканчиков вина, его никак нельзя было заставить лечь спать, он сидел на скамейке и все повторял: «Еще пять минут, еще пять минут».

В юрмальском лесу, 1929

Зиедонис и Лаймонис в Юрмале

Вспоминается еще, как мы с Лаймонисом ходили тайком купаться в реке Лиелупе, хотя это было нам строго запрещено. Как-то в послеобеденное время в теплый воскресный день мы с компанией мальчишек опять плавали около понтонного моста. И именно в это же время там случайно оказались Наталия и Амалия, которые пришли погулять вместе со своими кавалерами Карлисом и Рудисом. Они присели немного дальше от моста и стали с интересом наблюдать, как какие-то сумасшедшие мальчишки прыгают с высокого моста в воду, пока вдруг Амалия не вскрикнула: «Боже мой, ведь это же маленький Монис!», на что Наталия заявила: «Это невозможно, он не умеет плавать». «Ты посмотри, сейчас Зиедонис прыгнул», – сказал на это спокойно Рудис. И нам пришлось признаться, что все лето мы плавали в Лиелупе и прыгали с моста в реку, а около железнодорожной станции переплывали на другой берег. Обычно мы плыли за лодкой. Помню, как-то на половине реки сдался Имантс (он жил в нашем дворе) и влез в лодку. Мы остались с Лаймонисом вдвоем. Когда проплыть оставалось еще приблизительно четверть расстояния, я увидел, что у Лаймониса силы на исходе. Было чудом, что мой 9-летний брат сумел доплыть так далеко. Я заставил его влезть в лодку. Вначале он не соглашался, к моему совету он прислушался только тогда, когда я обещал в противном случае хорошенько побить его. Может быть, он и доплыл бы, но я испугался.

В возрасте 12–13 лет в нас проснулся интерес к противоположному полу. На пляже Юрмалы был участок, где с восьми до десяти часов утра могли загорать голыми мужчины, а с 10 до 12 – женщины. Желтый флажок у спасательной станции показывал время для мужчин, синий – женское время, а синежелтый флажок объявлял, что на пляж ждут как мужчин, так и женщин, но уже не в голом виде. Когда поднимали полосатый флажок, то мы, мальчишки, мчались сломя голову на берег моря. Многие женщины были еще не одеты, да не очень и торопились одеваться, так что нам, мальчикам, было много радости.

Рядом со спасательной станцией была площадка для волейбола. Мы играли там, как умели. Мой младший брат Лаймонис, кстати, был на голову лучше всех. Позже приходили играть настоящие волейболисты, которые часто приглашали Лаймониса в свою компанию. Никому другому такая честь не оказывалась. Скоро Лаймонис стал полноценным волейболистом среди взрослых.