Вместо домашней работы в тетрадках были нарисованы ухмыляющиеся рожицы. Вместо классной работы – слова из трёх букв с соответствующими иллюстрациями. В ответ на фразу «Георгий, открой уже учебник», учебник открывался на любой странице, переворачивался вверх ногами: «А я тут ничего не понимаю, значит, и делать не буду!» В ответ на замечание: «Да пошла ты, дура!» Мог на уроке выскочить из класса и носиться по коридору с воплями: «А ничего мне не будет за это!»
Слёз я пролила немерено. Каждое утро поднимала себя за волосы с кровати и чуть ли не руками переставляла ноги до метро. Шла на работу только потому, что были в классе и нормальные дети, а среди коллег – друзья.
Администрация? Прихожу к завучу в слезах:
– Помогите, не справляюсь! Не знаю, что с этим Гошей делать. Учитель во мне гибнет!
Завуч гладит по плечику:
– Ничего, ты ж молодая, справишься как-нибудь.
И всё!
Родители? Мама Гоши воспитывала его одна. Выглядела холёной, дорого одетой дамой. В ответ на мои жалобы улыбалась откровенно: «Ну у вас же педагогическое образование. Чем же я могу вам помочь? Я не педагог».
Как я выжила и не сбежала из школы навсегда? Во-первых, спасло чувство локтя – помогали коллеги. Один за всех и все за одного! Сидели на моих уроках (Гоша, кстати, вообще не реагировал на них и вёл себя по-прежнему, что подтверждает расстройство личности). Были мокрыми от моих слёз жилетками, утешителями и вдохновителями. С ними дружу до сих пор, хотя давно нас жизнь разбросала по разным местам.
Во-вторых, спасло чувство юмора. Всё-таки я человек жизнерадостный и упадничеством почти не страдаю.
И в-третьих, спасло понимание, что работу я свою всё-таки люблю, а хороших людей и среди учеников всегда больше, чем плохих. Ради них и осталась в профессии. Не жалею.
Про любофффффь и сосиски :)))
«А не спеть ли мне песню?…» В смысле – не написать ли мне о любви? Пока – про любовь мою собственную.
Во втором классе собралась я замуж. А чего? Самое время. Жених подходящий есть: Мишка Букин, верный сосед по первой парте. «Она его за муки полюбила, а он её – за состраданье к ним». Это про нас с Мишкой. Главная мука – мелкий рост. Для Мишки, как для мужчины, это было важно. А он, как назло, предпоследний в физкультурном строю. А я – последняя. Стою с ним рядом на физре и сострадаю, сострадаю… Весь первый класс сострадала. Всё думала, как помочь бедолаге? Мне-то, как женщине, это было неважно. Маленькие женщины, говорят, для любви. А вот Мишаня переживал.
Во втором классе приняла решение: надо замуж за Букина выходить. Тогда я смогу его откормить как следует, и пойдёт он в буйный рост, как бамбук. Поскольку готовить сама я ещё не научилась, надо как-то выкручиваться. Попросить маму помочь не могла – вдруг не разрешит замуж выйти? Придумала.
Букин не ходил на завтраки. Меня это возмущало: сам от горшка два вершка и не ест! А жениха надо растить. Значит, будем причинять добро насильно. И стала я ему носить в кармане фартука котлетки и сосиски с завтрака.
В первый раз Мишаня обалдел немного от неожиданности, но с аппетитом котлетку слопал. Голод второкласснику не тётка. «Уеs!» – подумала я. Далее были слопаны сосиски. «Уеs!» – снова подумала я. – «Жених на крючке!» Но я знала – расслабляться нельзя. Нужен контроль и бдительность. Женихи, они такие, всё норовят с крючка сорваться. Поэтому я методично Мишку приручала и носила, носила, носила…
