Записки на кардиограммах - страница 6

Медали, пояса, кубки.

Неадекват: от угроз к плачу без обертонов.

Трезвый.

Не псих.

Во страху было!

Кашель, хрип, жгуты гноя из легких.

Кастрюля за приступ.

В бронхах грязевой гейзер, температура за сорок.

Абсцедирующая пневмония.

Участковая – накануне. Выписала лекарство, вон, рядом, на тумбочке…

ТАБЛЕТКИ ОТ КАШЛЯ.

Довез живым.

И там смогли, вытянули.

Не пропустив, впилила нам в борт.

Отдышалась: накапайте корвалола…

Выяснилось – третье ДТП за год. Больше, утверждает, не попаду – сколько ж можно?

Надо, надо было накапать.

Чтоб надула.

Отключили воду на станции.

В обед огласили вердикт: дай бог под утро!

Позвонил в районную администрацию, представился главврачом…

Дали через сорок минут.

Даже мелкий начальник любит ввернуть, что у нас работа без права сна.

Дескать, койки ваши со станций – в любой момент!

В идеале: скамья, получивший вызов выходит, остальные сдвигаются ближе к двери.

А освобожденную площадь можно в аренду сдать.

Истинно свободны – неизлечимые.

Из тех, кто еще ходить может.

Чужеземный премьер привез беременную жену, и к ней немедленно кардиологов прикрепили.

А ну как рожать начнет?

Сутки за ней ездили, поссать сходить не могли: сказано же – неотлучно!

Линия, естественно, без спецов: шоки, инфаркты…

Неплохую жатву смертушка собрала.

Врачей обязали сдавать зачет.

Высокопоставленной медсестре.

Угасал барин.

Скорая ежедневно.

Официально: «Плохо онкологическому».

На деле – меняли калоприемник.

Реаниматологов посылали.

Обещанный грипп.

Тупенькие, смешливые кисы с тридцатью семью и тремя.

Вечером в основном.

Форточки наглухо.

Откройте, вы ж духотой только усугубляете.

Мы потом, говорят.

А в глазах: ишь что удумал!

Продует же.

Под двумя одеялами.

Многие, живя с удобствами, моются раз в неделю.

По субботам.

Как отцы их и деды.

Старухи.

Сантиметровой толщины ногти на пальцах ног.

Слоями.

Как торт «Полярный».

Слегла коллега с печальным диагнозом.

Даже заведующая вздохнула:

– Жаль! Еще одной единицы не стало…

Правительственная резиденция. Банкет. Поплохело участнице.

Послали нас и кардиобригаду вдогон.

Разобрались, отзваниваемся: ничего серьезного, не правительство, отменяйте спецов.

И ответственный – сам, лично:

– Пусть едут. Переключаю на консультанта, опишите кардиограмму – подробно…

Он и кардиологов заставлял ЭКГ переснять.

Жополиз… уев!

Сняли с электрички с укусом змеи.

На вопрос, кто укусил, расстегнув «молнию», вытащил из кармана гадюку.

Живую.

– Але, чего от живота лучше принять?

– Лучше – если к вам доктор подъедет.

– Не, мы в Лондоне. К врачу дорого, так вы скажите, чё нам купить…

Нош-бру посоветовали.

Брынцаловскую.

Пусть ищут.

В Лондоне.

Пожар. Хрущоба. Третий этаж.

Горит кухня с прихожей.

Балкон, дети, восточная женщина.

Орет, рвет волосы, мечется.

Снизу в тридцать глоток: да уймись ты – ребятишек пугаешь! Сейчас снимут вас!!!

Невменяемая.

Хватает малышей и вниз, одного за другим.

Народ под балкон, как голкиперы…

Незабываемо.

Повально:

Звонят старикам; те, как водится, сетуют на здоровье, а им скорую.

Задыхается, теряет сознание, боли в сердце…

Вваливаешься всклокоченный, а там и не в курсе: не вызывали мы, говорят.

А кто?

Дочка, наверное. Она не с нами живет…

И перезванивает потом: мол, как там?

Божья роса, епт!

Обострятся, ухудшатся, належат осложнений и скажут в глухой ночи: не хотели вас беспокоить…

– Ну и не беспокоили бы.

– Так плохо же!