– Нет ничего важнее жизни и здоровья, – серьёзно промолвила Марианна, и её вишнёво-карие глаза полыхнули фанатичным блеском.
– Ты всё ещё занимаешься этой своей травяной диетологией? – Послышался приятный баритон Леонида Львовича. Почти одновременно Марианна и Ангелина имели честь увидеть его самого. Он выходил из-за стеллажа, отирая руки старым, застиранным полотенцем. Тёмно-синий пиджак в вековой архивной пыли, безупречно зачёсанные назад тёмные, прямые волосы немного растрёпаны. – Не надоело тебе?
– Что мне должно надоесть? – Вскинулась Марианна. – Быть стройной, красивой и здоровой?
– Ладно-ладно! – Примирительно поднял руки вверх главный архивариус. – Нравится тебе – пожалуйста, а за зелень большое спасибо. Мы тут собирались с Ангелиной, Алевтиной и Настей чайку выпить. Будешь с нами?
– Нет, что вы! Я такое не пью.
– Почему? Чай – та же трава, а ты за её пользу постоянно топишь…
– Это трава, выращенная непонятно где и кем. Нужно есть травы, которые растут в том регионе, где живёшь. И потом, откуда нам знать, что добавляют в чай на фабрике? Может, красители какие-нибудь?..
Марианна довольно долго ещё рассуждала о пользе трав, вреде красителей и о том, как ей нравится быть стройной, здоровой и красивой. Наконец, иссякла и ушла. Ангелина Павловна и Леонид Львович облегчённо вздохнули. Между ними царило сейчас редкостное единодушие, что случается, надо сказать, не часто. Замкнутое помещение без окон, едкая пыль и бесконечные кипы бумаг действуют на нервы похлеще, чем очередь в кассу, например. Та хотя бы закончится когда-нибудь, а архив… Он вечен!
Отдел продаж тоже вечен, и очень даже логично, что эти два подразделения живут в мире и согласии. Архив откровенно боится отдела продаж, а тот, похоже, наслаждается своим небывалым могуществом.
– Что это за банный веник у нас между рамами торчит? – Спросила за чаем Настя.
Она молодая, яркая, смешливая. Серость архивных будней студентка-заочница щедро разбавляет красными прядями в волосах, блузками, туфлями и сумочками вырви-глазных оттенков, цветастыми юбками и заливистым хохотом по любому поводу. Кажется, она не проработает здесь долго. Впрочем, она и не планирует. Настя мечтает уехать в Москву, как только закончатся её чудесные студенческие годы, которые она, кажется, уже устала ненавидеть.
– Что ты! – Замахала на неё руками Ангелина Павловна. – Смотри при Марианне Дмитриевне такое не ляпни!
– Лучше не забудь взять сегодня домой четверть этого, как ты изволила выразиться, веника. Будешь здоровой, стройной и красивой, как подательница сего блага, – съязвила Алевтина Георгиевна, и все тихонько захихикали.
Алевтина ужасная острячка, но куда девается её язвительность в присутствии сотрудниц отдела продаж – загадка. При них она тиха, молчалива, и только лёгкие искорки в глазах выдают её глубоко запрятанную ироничность.
– Насчёт стройности… Ну, можно согласиться с натяжкой, – начал Леонид Львович, – насчёт красоты – ой, лучше не надо! Пятьдесят – они и есть пятьдесят, да ещё и когда такие неухоженные… А насчёт здоровья… По-моему, кто-то остро нуждается в консультации хорошего психиатра.
– Да, уж. Стройность у неё какая-то странная, – согласилась Настя. – Сверху кости торчат, а животище, задница и ляхи никуда не делись. И ещё эта морда её зелёная… Брррр!
– Она не всегда такая была, – подала голос Ангелина. – Раньше у неё был очень красивый цвет лица, смугловатый, ровный, а теперь…
