Нам по три с половиной года. На мне восхитительное малиновое платьице с разноцветной отделкой, оторванное где-то другом отца «по блату». На дворе царствует советское время с его «бесплатными пряниками», полной занятостью мам и дефицитом. Я ещё не знаю, что такое «социализм», «блат» и «дефицит», но уже всей детской душой ненавижу полную занятость мамы. Ненавижу детский сад так, что всякий раз ору при упоминании этого слова и заливаюсь кипучими слезами каждое утро, когда надо туда идти.
– Он же как называется? – Кричу я родителям. – Дет-сад! Вот, пусть дед туда и идёт!
Дед туда не идёт. Он ходит каждый день на работу, как все нормальные люди, и только я одна из всей семьи должна тащиться в этот дурацкий сад, придуманный, судя по названию, каким-то злым, недалёким дедом. Однако даже там бывают приятные моменты. Как сейчас, например.
Димка – отличный парень. Мы с ним не разлей вода. Пока. Это позднее он «сойдёт с ума»: начнёт обзываться, дёргать за волосы, отбирать игрушки, и я за это разобью ему нос так, что весь пол беседки будет в крови, а меня предадут всеобщему презрению. Сейчас мы лучшие друзья.
На Димке белая футболка с коротким рукавом и синие шорты. В ярких солнечных лучах его густые белые волосы отливают золотом. Это он нашёл ту замечательную лужу и позвал меня с собой. Я с радостью пошла, ибо надоело сидеть одной. Дружить с девочками почему-то не получается. У меня и сейчас это не очень получается, а уж тогда…
С мальчишками проще. С ними нет нужды корчить из себя что-то приторное, правильное, послушное. Мы с Димкой просто лепим колобки из грязи, и нам хорошо.
Не помню, кто из нас первым додумался подбрасывать их вверх, но это было феерично! Только представьте: берёшь в руку гладкий, тёплый колобок, перекатываешь какое-то время с ладони на ладонь, а после подкидываешь вверх, на небо, к Солнышку! Солнышко, ведь, тоже хочет полюбоваться нашими колобками из грязи и поиграть с ними. Попробуйте целыми днями, не переставая, светить на небе в полном одиночестве, сразу прочувствуете, как оно, а то умничать-то все горазды.
Взрослые, например, умничают, что нельзя лезть в грязь. Одежда, мол, запачкается. Во-первых, далеко не факт. Я умею очень аккуратно возиться в грязи. Мне кажется. Во-вторых, если одежда не будет пачкаться, что эти великомудрые взрослые станут тогда стирать? Свои умные головы, должно быть, не иначе.
Наши с Димкой головы восторженно задраны кверху. Мы наблюдаем за тем, как подброшенные нами тёмно-коричневые шарики из грязи взлетают на фоне безупречно голубого неба. Завораживающая картина! Прямо дух захватывает!..
Ай! Один из запущенных мной в голубую высь шариков приземлился прямо мне в глаз. Помимо боли от весьма ощутимого шлепка в глаз попали частицы грязи, и его начало нечеловечески щипать. Я разревелась, размазывая по лицу то, что осталось на нём от колобка. Димка зашёлся приступе дурацкого смеха.
Интересно, почему нам плохо, когда кому-то хорошо, особенно, если до этого и так уже было ужас, как плохо? Димкин смех взбесил настолько, что захотелось немедленно его прервать! Любой ценой! Пусть весь мир подавится грязью, раз он такой злой и нелепый! Это надо – взять и направить грязевой колобок не куда-нибудь, а прямо в глаз ни в чём не повинному человеку! Ещё и этот баран… ржёт!..
Я зачерпнула из подсыхающей лужи щедрую пригоршню грязи и всю её залепила Димке в его чистенькое, гладенькое рыльце. Пусть прочувствует, как оно, когда вездесущие частицы глины залепляют твою нежную детскую кожу и слизистую.
