17. Государство и оптимизм
В Советском Союзе всегда присутствовал оптимизм. С трибун судьбоносных съездов вожди народов в течение продолжительного времени рассказывали о свершенных и ожидаемых достижениях; парады военных, шествия тружеников, выступления почетных рабочих и учителей убеждали нас в неминуемом коммунизме. Лучшего места на земле не было. Тогда только все удивлялись появлению преступников, тунеядцев, хулиганов, проституток и разных нечистоплотных граждан в этой великой стране. Как так получается, что всеобщий оптимизм не разделяет этот никчемный срез заблудшего общества? Ответ был прост – тлетворное влияние запада с его монетизированными ценностями, с его моральным разложением невинной и чистой души строителя коммунизма, для которого достаточно обеда в общественной столовой да койки в общежитии, да хорошей женщины для продолжения идеи всеобщего благоденствия. Но был и другой ответ – не все строили коммунизм: большая часть людей вообще даже не понимали своего будущего, а потому думали о простых и приземлённых вещах; у них совсем не было ни морали, ни господа, ни какого-то знания о заморских сладостях. Они просто жили как сорная трава, как придаток механизма жизни с каждодневной едой и очисткой организма. И рухнуло все это в один день и разбежались все в разные концы и забыли напрочь о прошлых победах. И самое удивительное – отъявленные оптимисты и строители коммунизма стали конченными пессимистами, а большая часть народа как жила одним днем, так и продолжала жить новой неустоявшейся жизнью. Но без оптимизма нельзя! Кто-то должен придать импульс государственности и туманному будущему. Каков он оптимизм сейчас, когда нет ни коммунизма, ни социализма, ни цветущего будущего. Что вложить в голову государственного человека, чтобы он рыл котлован не бессмысленно, а с оптимизмом, превращая рутинный труд в озарение человеческой мудрости. И главное! – молчал. Такой страшный, ползущий и неспокойный оптимизм – надрыв до боли, крик души, ожидание потопа: абсолютный оптимизм, где сам оптимизм становится лишь предикатом чего-то большего. Похоже на божественное откровение.
18. Государство и большие потрясения
Перед большими потрясениями государство обычно «сходит с ума»: законы становятся сверхжесткими: наказывается любое проявление недовольства, даже оплошности становятся поводом к наказанию. Люди живут в ненависти друг к другу, женская агрессия выливается в общественные места, алкогольный бред и безрассудные хулиганские нападения. Культ смерти и жертвенности ставится во главу угла. Культура упрощается и сводится до банальных однотипных патриотических размышлений о судьбах «малых народов». Хамство, сквернословие процветает в некогда божественных храмах просвещения и образования. Народ довольствуются малым – салютами, казнями и парадами. Так было везде перед большими потрясениями: Англия, Франция, Германия, Россия …. И чем больше строгость и зверская государственная политика, тем страшнее взрыв, ибо народ вмиг становится неуправляемым, как только государство отвлечется или упустит что-то в случае важнейших государственных задач. Римляне никогда не давали оружие рабам, держали их в клетках, но восстание сменялось восстанием. Франция закончила революцией, где разгневанный народ казнил в Бастилии «праведным судом» всех подряд. Русская революция унесла жизни тысячи невинных граждан. После распада СССР волна насилия прокатилась по некогда дружным республикам. Возможно, здесь происходит очищение народа насилием, как говорил когда-то мудрый Гераклит, видя в воинственности будущее избавление от балласта ненужности: независимые от нас законы развития общества занимаются самоочищением, уничтожением лишних людей, источника раздражения и торможения поступи государственности. Такая банальная страшная история: дразнят большую собаку затем, чтобы она загрызла хозяина в конце концов. Но очевидность обескураживает – за террором государства следует террор народа.
