Военные оцепили всю опасную территорию и больше никого из посторонних не пускали. Поприезжали чиновники из района, края, руководить устранением пожара. Комиссия составляла Акты нанесённого ущерба от крушения поездов. Всех работников строительно-монтажного поезда временно поселили в общежитии колхоза миллионера.
Владик, улучив минутку, побежал на почту и дал домой телеграмму такого содержания: «Все сгорело, вышлите ботинки и бушлат».
Вечером, когда все немного успокоилось, стало известно, что в результате столкновения поездов произошла трагедия. Погибло девять человек: три машиниста поезда и шесть человек местных жителей. Материальный ущерб, нанесенный людям и государству, оценивался ни в один миллион рублей.
Железная дорога на Кавказ была восстановлена только сутки спустя.
Не поужинав, Владик слег с температурой в постель, очевидно из-за простуженных ног. Остальные работники поужинали в столовой. Колхоз поставил на довольствие погорельцев, обеспечив их питанием. По списку можно было получать необходимые продовольственные товары в магазине и пользоваться благами социальной сферы: кино, баня, парикмахерская.
Вернувшись из магазина, бригадир открыл бутылку перцовки, налил пол стакана и протянул Владу:
– Держи, студент, выпей и укройся хорошенько одеялом. Утром будешь как огурчик. Всю простуду снимет.
Поутру Влада ещё слабость одолевала, но температуры уже не было.
В станице был день траура. Поэтому никакой работы не намечалось. Работники сходили всем составом на пепелище, посмотреть, что осталось от их жилища. Где находился Владика вагончик, он обнаружил груду пепла и искореженного металла. На земле блестел слиток из 26 юбилейных рублей, напоминающий расплавленный блин, да обгоревшая механическая машинка для бритья, подаренная отцом на день рождения. От фотоаппарата уцелела какая-то металлическая часть от объектива. Вот и всё, что осталось от прежнего быта.
К обеду появился представитель соответствующих органов из столицы в сопровождении начальника участка. Раздал всем бланки и сказал:
– Попрошу пострадавшим произвести опись сгоревшим документам и личным вещам, – обернувшись к прорабу, продолжил, – вас попрошу проконтролировать и завизировать заполненные бланки, чтобы лишнего не писали, я завтра заберу эти документы.
Прораб естественно перепоручил такую неприглядную миссию своему мастеру и пошел заниматься текущими делами.
Уединившись, работники, вспоминая, описывали свое сгоревшее имущество. Вскоре все заполненные бланки собрал мастер и стал скрупулезно обсуждать с каждым пострадавшим список сгоревших вещей, придираясь по каждому пункту. При проверке списка Влада мастер, удивляясь, задал вопрос:
– Имеются у меня сомнения по поводу твоей бритвы, фотоаппарата и денег. Были ли они у тебя по приезду к нам? По остальным вещам у меня сомнений нет.
Рабочие начали возмущаться, подтвердив их наличие, а Влад предъявил мастеру расплавленный слиток из монет, обугленные части бритвы и фотоаппарата.
Проверка описей проходила на эмоциях. Соседи по вагончику подтверждали наличие бывших вещей у своих товарищей. Дошла очередь и к списку Василя. По туалетным принадлежностям у мастера вопросов не возникло. А вот по поводу наличия двух японских галстуков по 100 рублей и мохерового итальянского свитера за 200 рублей, у всех присутствующих появились сомнения, при зарплате водителя грузовика 150 – 160 рублей в месяц. Василь, с пеной у рта, доказывал:
