Трап установили покрепче, и коневод отвел лошадь подальше для разбега, и попробовал загнать ее в коневозку. Почти получилось, но в последний момент лошадь сошла с трапа и в проем фургона не попала. Коневод попробовал сделать то же самое дважды, но каждый раз лошадь сходила с трапа.
Дворник перестал собирать мусор и тоже уставился на эпопею с лошадью. Он стоял близко к нам, и я решил с ним поговорить.
– Всегда так с конем? Приманили бы чем-нибудь, – сказал я.
Дворник пожал плечами и поставил мусорный пакет на землю.
– Это лошадь. Не конь. Хельга зовут. Она здешняя, ее это.., на праздники в Москву переводят.
– Какие праздники?
– Ну майские-хуяйские, какие еще, – сказал дворник и сплюнул точно в урну. Семен пьет, прислали вон сопляка, будет на Хельге по Москве целый месяц разъезжать. Если она из него сейчас копытом дух не выбьет.
– Это как?
– Чего как? – спросил дворник.
– Семен-то кто? – спросил я.
– Семен – мент наш. Конная полиция. Они здесь, у нас патрулируют, все такое. С Хельгой. Год или два уже, не помню. Сменщик у него – Скворцов, забыл, как зовут. Скворцов, короче. Тоже на Хельге ездит. Но он не любит на Хельге, когда можно не ездить и туристов нету, то Скворцов просто тут по округе болтается. А Семен любит. Он вообще Хельгу любит. Говорят, от него жена ушла, весь он такой на конях был помешанный. Говорит, не хочу дерьмо конское всю жизнь нюхать. Вот и ушла. Семену-то взяток где взять? Нигде. Кто менту на коне взятку-то даст? Хотя.., хотя, может, треплют все про Семена. Я не знаю. Откуда мне правду знать?
Настя повернулась вполоборота ко мне. Я кивнул. Мы оба думали об одном и том же. Опять жена от кого-то ушла. Сначала ветеринар на белорусской границе, теперь вот Семен.
Полицейские попробовали новую тактику. Тот, который держал лошадь, перестал брать трап с разбега, и просто стал похлопывать животное ладонью по крупу. Остальные полицейские встали в ряд по краям трапа, чтобы закрыть собою пути к отходу. Но не сработало. Лошадь оттолкнула плечом полицейских и спрыгнула с трапа. На парковке прибывало народу, и все тормозили посмотреть, что же дальше будет с лошадью и полицейскими. Последние поняли, что за ними теперь внимательно смотрят и посмеиваются и решили перекурить. Самый лысый из них раздал остальным по сигарете.
– Семена им звать надо, – сказал дворник. Только он заведет Хельгу. А Семен пьет. Как его звать-то?
– А чего пьет? Или он всегда это?
– Он не пьет. Ну я не видел. Он только сейчас пьет. Ну ты прикинь просто. Он два года с Хельгой был. Дерьмо за ней чистил. Пальцем камни из подков доставал. Брал вот так вот ногу у лошади, взади становился и пальцем выскребал. И Хельга ему ни разу в лоб не щелкнула. Короче, у них такая любовь была, что я тебе скажу, он жену наверно так свою не любил.
– Ну понимаю, да. Так ее же вернут, Хельгу-то? Праздники того и обратно? Или не?
– Не знаю. Семен пьет, может он больше знает. Может он знает, что не вернут. Вот и пьет. Я бы тоже пил.
– А почему этого Семена тоже в Москву не определили? Я думала, если ты с лошадью, то ты всегда с ней. Они же привязываются. – спросила Настя.
– Ну тут как назначат. С собаками разные менты ходят же. С лошадями значит тоже.
– Какая-то это простая слишком история, – сказала мне Настя, когда дворник ушел восвояси. – Ну назначьте вы этого Семена с Хельгой вместе и все. Справятся лучше. И пить никто не будет. И страдать.
