Записки старого капитана - страница 19

Подошел повар, мужчина лет пятидесяти, килограмм на сто двадцать, лицо красное – с утра поддал. И противным голосом канючит, что печка не работает (печка работает от солярки), тяги нет, труба забита, надо прочистить – дым на камбузе, мочи нет. Боцман чистил – не помогает, надо пробивать. Он знает как, на другом судне как-то пробил. Позвали боцмана – да, пробивал пиротехнической промысловой ракетой – получилось быстро и классно. Старший помощник задумался. Я – ему: «Нельзя, разнесет». Боцман: «Да мы, на СРТ «Простор» ракетой бухнули, и все! Главное – быстро». Боцман, как говорят, старый больной моряк и тоже под градусом. Старший помощник поверил опыту. «Говоришь, быстро?». «Ну да». Время поджимает. Боцман добро получил, я быстро пошел на палубу, подальше от камбуза. Старший помощник с камбуза выгнал всех, встал в дверях следить. Боцман – к трубе с ракетой. Старпом крикнул боцману: «Давай!» – и дали… Чугунная камбузная плита – вдребезги, вся мазутно-дизельная гарь – в разные стороны, а в дверях стоит старший помощник. Он повернулся, весь с ног до головы в мазутно-дизельной гари, только глаза блестят на черном фоне. Боцман испарился. Все искали седьмой угол от гнева старпома. Я никогда так не смеялся.

Ремонт продлился десять дней. Восстанавливать плиту камбузную надо, она из чугуна, служила тридцать лет, а тут… После вахты мы со старшим помощником поехали в Холмск за формой. Пришли в ателье, там два седых, небольшого роста мужчины и обстановка – как показывают в фильмах до революции. Два старых-добрых еврея. Зашли, встали у стойки. Один – другому: «Мойша, посмотри, кто там». «Да я уже вижу, молодым людям нужен фрэнч для моря, не так ли?». Старпому: «Вам у нас понравилось, что часто посещаете нас?». А у меня в голове: «Скажи, чтоб я так жил». Мойша нам: «Молодые люди, мы вас видели. Попейте пива и приходите к семнадцати ноль ноль». Я хотел напомнить, что нас не замеряли. Мне в ответ: «Молодые люди, мы вас посмотрели». Удивительная страна Сахалин. Вышли на улицу. «Геннадий Васильевич, ну что, по пивку?». Правда, идти четыре остановки. Но мы же не на работе, и двинули в нужном направлении. Какойто непонятный шум позади нас. Догоняет нас процессия, сопровождаемая звуковой какофонией, шумом и криками толпы. У меня потихоньку отвалилась челюсть – впереди толпы лошадь, запряженная в телегу, лошадь в цветах, в телеге гроб. Я вижу – в гробу бородатый старик, одетый в тельняшку. Когда поравнялась повозка – в гробу козел, одетый в тельняшку. Толпа, человек пятьдесят-семьдесят, кто во что горазд – стучат, кричат, играют на баяне, гитарах, идут весело. Позади процессии едет милицейский воронок, не хватает скорой помощи. Козла звали Яшка, давно прибился к пивбару, там и обитал. Нальют пива – он и доволен, к вечеру не на ногах, в канаве. Так и тянул лямку, местная знаменитость. Бичи всего Холмска сопровождают его до пивбара и потом, если сил хватит. Хорошее пиво на Сахалине. К семнадцати пришли в ателье, нам: «Молодые люди, осталось только пыль стряхнуть и пару пуговок пришить». Надел форменный пиджак – сидит, как влитой. Расплачиваясь, я сказал: «Вы гении». Они смущенно улыбались.

Скоро конец ремонта, и я отпросился у капитана смотаться с женой в Южно-Сахалинск, оформить документы в техникум. В техникуме документы приняли, только учись. Своей говорю: «Поехали на автобусе, посмотрим Сахалин». Подъехали к Невельску, в нем один единственный шлагбаум через железную дорогу, но это произошло. Сообщение пришло смотрителю шлагбаума – вроде должен пройти поезд. У нас в стране смотритель шлагбаума, уборщик в театре и сторож – великие люди. Тот, недолго думая, перед лошадью опустил шлагбаум. За лошадью с повозкой встал запорожец, после него – джип, за ним – мотоцикл с коляской, за мужиком сидела очень крупная тетка, багажник завален всяким скарбом. Тихо подошла старушка с козой, встала рядом с лошадью. Все терпеливо ждут. Городской автобус стоял в стороне. Это неизбежность – поезд все-таки. Радостный от содеянного, смотритель шлагбаума с гордым видом расхаживал с красным флажком около своей будки, взгляд его строгий уперся в лошадь. Лошадь прожила целую вечность, наверное, Антон Палыча Чехова возила по Сахалину, устала от суеты, положила свою голову на шлагбаум. В инструкции об этом не сказано. Смотритель заорал на возчика: «Убери своего скакуна! Поезд пройдет, ушей не найдешь!». Обеспокоенный таким поворотом дел, балдой водитель кобылы натянул вожжи, обалдевшая ото сна лошадь рванула назад. Телега въехала в запорожец, автоматически лысый водитель сдал назад, спасая свою ценность, въехал в джип. Из джипа вывалил какой-то бандит, разводя пальцами, и шепеляво: «Ты че, козел, в натуре?!», – посмотрел на передок, сел в машину и сдал назад, подмял мотоцикл. Скарб вывалился из коляски, тетка неуклюже сползла с коляски, туго обтянутая кофточка лопнула, пуговицы полетели, сильно набрякшая грудь вывалилась. Крик стоял страшный, искали виновного. Поезд прошел, смотритель поднял шлагбаум, балдой водитель кобылы рванул, где только прыть взялась у кобылы? Видать, поняла, что грозит. Но тут дикий крик бабули перекрыл всех – коза висела на шлагбауме. Все кинулись спасать козу.