Я бледнею.
– Что? Об отце? Какие еще слухи?
– Насчет его выдвижения на более высокий пост и милостей, обещанных не тем людям.
– Какой еще более высокий пост?
Кейн склоняет голову набок.
– А ты не знаешь?
– Просто ответь на вопрос.
– Губернатора штата Нью-Йорк.
Я смотрю на него, борясь с яростью, поскольку впервые слышу о подобной затее.
– Ты и вправду не знала, – констатирует он, и в голосе у него звучит такое же изумление, какое я сейчас чувствую.
– Нет. Не знала. Какие милости, каким людям?
– Семье Романо.
Это просто удар под дых.
– Семье мафиози, которая, по твоему мнению, убила твоего отца?
– Да.
– Что это значит для тебя?
– Мы с Романо много лет назад заключили мир, Лайла. Ты это знаешь.
– Ты просто провел черту на песке. Вы не заключили мир.
– Что ты хочешь услышать?
– Теперь ты враг моего отца? – спрашиваю я.
– Прямо в данный момент? Нет.
– Но ты мог бы стать его врагом? – Я поднимаю руку. – Не отвечай. Почему ты мне не позвонил? Если б я была тебе хоть сколько-то небезразлична, ты сказал бы мне!
– Несколько слухов и встреч – не повод бить тревогу.
– Это же, млять, Романо, Кейн! Черт возьми, ты должен был позвонить мне! Ты исподтишка следил за мной, как какой-то чертов маньяк, но ты не позвонил мне по этому поводу!
– Я позвонил бы, если б это стало проблемой.
– Мне нужно остановить это, пока это и вправду не стало проблемой. – Резко вдыхаю и выдыхаю и столь же резко меняю тему: – Что ты знаешь о мужчине с той ночи?
– Его больше нет. – Тон у него жесткий. – Это все, что нам обоим следует знать.
– Ты знаешь его имя? Кто его послал? Хоть что-нибудь?
– Лайла…
– Отвечай! – приказываю я.
– «Нет» на все твои вопросы.
– Как ты, Кейн Мендес, который знает об этом городе абсолютно все, можешь не знать ответов?
– Кто-то позаботился о том, чтобы я не смог получить их, не привлекая внимания к тому, к чему ни один из нас не хотел привлекать внимания.
– Ты когда-нибудь видел татуировку, как у него на руке, до или после той ночи?
– Лайла, – в приказном тоне произносит Кейн. – Послушай меня – и услышь меня прямо сейчас. Ты оставишь эту тему в покое.
Его острая потребность контролировать то, что я делаю или не делаю в отношении той ночи, – это как то, почему я на данный момент принимаю решение оставить Младшего при себе.
– Что ты знаешь про эту татуировку?
– Ничего.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
– Ты лжешь.
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Однако ты не стал отрицать, что соврал. Почему ты увиливаешь?
– Почему ты так стремишься засветиться там, где не хочешь светиться?
– И при этом ты якобы не знаешь, кто в этом замешан… Ясно. Вранье. Кругом вранье. – Я не даю ему времени ответить. – Я проверю твое алиби. И свяжусь с тобой, как только сделаю это.
Поворачиваюсь и направляюсь к выходу, но в тот момент, когда уже тянусь к дверной ручке, его рука оказывается на двери у меня над головой – его большое тело так чертовски близко, что он почти касается меня. Так близко, что я чувствую его запах. И Кейн пахнет той жизнью, которая когда-то была для меня как наркотик, – жизнью, которую я любила, а теперь ненавижу.
– Выпусти меня, – мягко прошу я.
– Ты не будешь задавать вопросов о том мужчине или о той ночи, Лайла. Ты не единственная, кому есть что терять.
Поворачиваюсь к нему лицом, проклиная решение, которое теперь не дает мне прикоснуться к нему.
– Что случилось с тем Кейном, который доверял мне так же, как я доверяла тебе той ночью?
