Но не этот урок я вспоминаю, не этот урок был для меня первым уроком, даже не второй…
О том уроке никто не знал, кроме меня и учеников.
Не знаю, помнят они его или нет, но именно он запомнился на всю жизнь и стал для меня уроком. Но он был еще впереди, а пока я давал второй урок, уже сам. Поэзия Маяковского. Поэзию я любил и знал. И курсовую и дипломную работу я написал о поэзии. Я рассказывал, разбирал и даже рисовал тоническую систему стихосложения, вдруг одна девушка встала:
– Вы извините, но это нам не нужно. Вот разве ей, она у нас поэтесса. – Да, действительно, я выделил ее глаза изо всех, удивленные, внимательные.
Это был удар, я от неожиданности сел.
– Вы не переживайте, у нас все так думают.
После урока мы стояли в коридоре, обмениваясь впечатлениями. К нам подошла, нет, скорее подбежала завуч.
– В пятом классе не явился преподаватель русского языка, не могли бы нас выручить. Уже звонок.
Она обращалась к каждому, я согласился. Да, этот урок и стал первым уроком для меня.
Я вошел в класс. Стало тихо, я подошел к столу, сел. Вдруг ко мне подошел ученик, что-то сказал. «Почему он идет? – думал я, не слыша его. – И почему я не слышу его?»
– Что такое? – переспросил я. И среди постепенно поднимавшегося и растущего шума я не услышал себя, за ним стали подходить и другие ученики.
На первой парте, напротив меня, сидевший ученик вдруг стал как-то подергиваться, словно кто-то дергал его, как куклу, за веревочки, кто-то уже ходил по партам, по подоконнику.
Я не знал, что делать. Я не мог кричать, они были маленькими, смешными. Я чувствую, как краска прилила к лицу, мне одновременно хотелось и плакать, и смеяться. Я смотрю в упор на дергающегося напротив ученика и ничего не понимаю. Что происходит в классе и со мной?
Сам он дергается с серьезным лицом, смотрит мне в глаза, видит меня, а я смотрю на него и молчу.
Мне становится жарко и как-то не по себе.
Я ничего не могу объяснить, но я вижу, что что-то необъяснимое происходит у меня на глазах с нормальными в общем-то людьми.
Потом их не интересует ни поэзия, ни… Почему?
Это был первый вопрос школе или жизни человека на земле, но в школу я решил не идти.
Я ехал уже в метро, я всегда стою у дверей, смотрю в окно. Справа я увидел реку, она вдруг вынырнула из этих серых, будничных, однообразно мелькавших в окне пейзажей, воспоминаний, и я увидел редкий лес и чистый желтый пустынный, залитый солнцем плес реки и рядом чистую спокойную гладь воды, отражающую лес, одинокий берег и мою, как мне показалось, жизнь.
Да, я был одинок, мне вдруг захотелось пройтись с кем-то по этому одинокому прекрасному берегу реки и заглянуть в воду, потрогать ее, и мне уже казалось, что это все так и есть, сейчас, но я понял, что вижу пока только свою мечту.
Я был одинок, остался один, года три назад я развелся, и та жизнь уже улеглась, успокоилась и забылась, как будто там жил не я, а кто-то другой, а я был не тот человек, с кем так случилось, а другой, новый, у кого все впереди.
Эти воспоминания о моем одиночестве промелькнули так же быстро, как и этот одинокий желтый залитый солнцем берег с редким лесом, с гладкой поверхностью чистом воды, отражающий все до мельчайших подробностей…
Я заглянул в дверь кабинета, за столом сидел какой-то полноватый мужчина в очках на розовом лице, в белом костюме, он разговаривал с посетителем. Я ждал долго, но дождался.
