Записки вечного студента, или С приветом из 80-х - страница 7

Боец ССО «Грэй» Владимир Шохин

Иногда организовывались фестивали стройотрядов: несколько отрядов собиралось на каком-нибудь стадионе или в парке культуры (возможно даже на выезде, в других городах области), где проводились выступления, конкурсы, спортивные соревнования, концерты. Как правило, такие мероприятия проходили при большом скоплении отдыхающей тут же публики, с активным ее привлечением.

Помню, как проходил фестиваль стройотрядов во время второй моей «целины». Я был отрядным поэтом и нужно было написать стихотворное приветствие ССО «Прометей». А многие парни из «Прометея» перед целиной побрились наголо. По этому поводу у меня родились такие строки (по ритму и манере исполнения, как у Роберта Рождественского):

В ответ они во время приветствия «Грэю» выкатили гроб с алыми парусами…

Очень важное событие в жизни студента – день донора. В институтской поликлинике в этот день наплыв небывалый. Со всех факультетов и курсов стягиваются к больничке студенты поделиться своей дурной кровушкой абсолютно не за деньги. И что же это – высокая сознательность? Или невероятный альтруизм? Но не все так просто, граждане! Оказывается, кровавые жертвы вполне оправданы и подкреплены конкретным интересом: во-первых, за немного откачанной крови донору вручался разовый талон на усиленное питание, во-вторых, в деканате ему списывалось несколько часов прогулов без уважительной причины и, в-третьих, в этот день можно было официально отсутствовать на занятиях, проводя его в праздности и бездельи.

Вот и прет голодный прогульщик искупать косяки свои. Кровью! Особо циничные ухитрялись сдать двойную норму за двойные бонусы. Причинно-следственные связи в действии!

Поскольку мы были не из пятерочников, занесло и нас с Гомой на тот гешефт. Отстрелявшись, получили заслуженные «плюшки» и пошли отоваривать обеденный талон. Словно муравьи по тропе, тянулись бесконечной чередой студенты-доноры в столовку через заветный УКМ, затарившись живительною влагой.

Столовая по прозвищу «Этажерка» гудела, как заправский кабак. За столами уже веселые компании приканчивали усиленную донорскую пайку, опахиваясь при том сладкими портвеями. Кое-где по полу катались пустые «огнетушители»4. Конвейер работал на полных оборотах. Выполнившие миссию, отобедав и отпив, отваливали кто куда. Их места занимали вновь прибывшие. И так – весь трудовой день. Столовские скрипели, кряхтели, но деваться некуда – спецобслуживание! После трапезы зачем-то нас с Гомой понесло в институт, на лекцию по физике. Лекция еще не началась, когда мы, два кренделя небесных, нарисовались в римской аудитории. Я, как обычно, расселся в первом ряду, а Гома взошел на верхние ярусы, где сидели Джавдет, Чердак и другие наши «однопартийцы».

Прозвенел звонок. Мучительно давалось одновременно вникать, конспектировать и делать умное лицо. А Гому по ходу лекции развезло пожиже, и он начал издавать невнятные, но громкие признаки жизни, привлекая внимание аудитории и лектора, Феликса Ароновича Сидоренко.

В стремлении урезонить, товарищи уложили Гому на скамейку вздремнуть. Но, уже лежа, разутый, он умудрился так махнуть копытом, что слетевший носок, ласточкой воспарив над амфитеатром, приземлился перед носом какой-то девочки, старательно записывающей за преподавателем. В общем, попытка обуздать донора провалилась, едва не сорвав лекцию. Еле дождавшись перерыва, Гому обули и, вытолкав из аудитории, спровадили в общагу спать.