– Это когда вы родились? – Тейлор от удивления выпучил глаза чуть ли не с футбольный мяч – сколько же вам лет?
– Не твоё дело. Давай палец – я уколола палец Тейлора об иголку – и тут же в сторону от отца пошла ещё одна линия, а от неё ещё одна и ещё, и всё закончилось на имени Тейлора.
– Что это значит? – полюбопытствовал Тейлор, видя, как я ошарашенно таращусь на древо.
– Это значит, что я твоя прапратётя – буркнула я, когда меня наконец расклинило.
– Чего? – опешил Тейлор.
Видишь это имя, Розалин Джонс, она служила у нас кухаркой, пока мама её не уволила. А я-то всё гадала, за что её выгнали. Теперь ясно. Мой отец женился по любви, но мама была слаба здоровьем, а после моего рождения и вовсе редко покидала свои покои. А Розмари была очень красивой – я провела по черте – Чарльз и Изабелла Джонс, мои сводные брат и сестра, о которых я и не знала. И Чарльз твой прапрадед, Тейлор.
– Этого не может быть!
– Я сама в шоке. Но опять-таки теперь ясно, отчего отец так внезапно полюбил длительные конные прогулки. Он ездил к своей второй семье. Двести лет назад это был жутки моветон, вот почему всё хранилось в строжайшем секрете.
– Значит вы моя тётя? И вам 200 лет?
– 223, если быть точной.
– Офигеть! Как здорово!
Ещё как. Знал бы Тейлор, как я любила своих родителей и как хотела, чтобы та стена отчуждения между ними пропала. На что готов пойти ребёнок, чтобы мама поправилась, а папа больше не уезжал? Тем более, когда вам делают весьма-весьма заманчивое предложение?
– Тётя Эмма!
Я не сразу поняла, что Тейлор обращается ко мне. Тётя! Я тётя! А это значит, что у меня есть племянник, родной мне человек, моя семья, о которой я и мечтать не смела. Какое же счастье, что я переехала именно в Мидлвэй!
– Тётя Эмма, я нашел свою маму – Тейлор указал на имя Пенелопа Хофстедер (Джонс) и две даты.
– Мне жаль, Тейлор.
– Но вы же можете посмотреть там в хрустальный шар и сказать мне, почему она меня бросила.
– Некоторые тайны не стоит знать – я сделала попытку удержать Тейлора, но куда там.
– Я хочу знать, я имею на это право.
– Воля ваша – я сжала имя матери Тейлора в кулак, произнесла заклинание, а потом сдула с ладони белую пыль, которая зависла в воздухе и на ней замелькали силуэты, которые постепенно становились ярче.
Записка десятая – Пенелопа, волшебство и психология
Пенелопа Джонс не очень любила свои дни рождения. Вернее, вообще их не любила. Каждый раз одно и тоже – год тут и день за год там. Заслужила ли она такое проклятье? Возможно. Но, черт возьми, ей всего 28, и уже 8 лет она расплачивается за свои грехи, когда же наступит прощение? Оно ей очень нужно.
Размышляя подобным образом Пенелопа уже по налаженной схеме собиралась в дорогу. Тёплые вещи, лёгкие доспехи, немного еды и воды, медикаменты – всего этого хватит максимум на неделю, но хоть что-то. Теперь она научилась ценить мелочи. И главное, меч и кинжал.
Но тут в дверь позвонили. Странно, Пенелопа уже давно запретила своей семье и друзьям тревожить её в день рождение.
– Кто там?
– Я доктор Рэймонд Хофстедер, я звонил вам пару часов назад.
А, психиатр, которого наняли её родители. Ну что же, пусть посмотрит – злорадно подумала Пенелопа – потом сам себе успокоительное и выпишет. Если сможет, конечно. Пенелопа открыла дверь – доктор Хофстедер оказался высоким и крепким мужчиной лет 30-ти. Быстро окинул взглядом её наряд, но промолчал.
