Мы не спеша проходили мимо погибших солдат. Никто не скомандовал снять головные уборы. Эти трупы должны были стать назиданием живым. Меня охватили противоречивые чувства. Разве так прощаются с погибшими? Разве их вина в том, что Родина, отправляя себя защищать, не может обеспечить их элементарными витаминами, продуктами питания, обмундированием? На их месте мог быть любой из нас. Ведь позавчера на том же рынке я обменивал три блока сигарет на клубнику, сметану и черешню. На дворе июнь, а нас кормят прогорклыми сухарями, картофельным порошком и килькой в томате. Вокруг Ханкалы пропадают черешневые сады, которые были брошены дачниками. На гарнизонном рынке фрукты стоят в десять раз дороже, чем в Грозном, да и зарплату нам третий месяц не платят.
Я подсказал впереди идущим, что надо снять кепки, так принято прощаться с погибшими. Произвёл ли урок комдива впечатление? Вот уж не знаю.
Вчера узнал, что ребята из медбата ездили за медицинским имуществом в разрушенные городские больницы, которые не подлежат восстановлению; омоновцы сжигают там мебель или меняют её на водку. Они и рассказали, как ориентироваться на разрушенных от бомбёжек улицах.
– Проедешь блокпост шестьдесят два, это новосибирцы. Дальше повернешь налево. Доберешься до тридцать четвёртого. Это туляки. Затем всё время прямо. Там спросишь, где стоят кемеровчане. У них штаб прямо в больнице. Возьми с собой бутылку, – проинструктировал начальник рентгенологии.
Вместе с двумя проверенными временем солдатами выдвинулись на тёмно-зелёном КамАЗе с закрытым фургоном в Грозный. По пути заехали на рынок, где бойцов радостно принял чеченец с характерным именем Абдула.
– Что привезли, ребятки? Бензин, соляра, масло? Всё куплю.
И он действительно всё купил, вместе с моими сигаретами Ява, которые выдавались вместо сахара по десять пачек на месяц. По манере общения видно было, что подобные сделки купли-продажи ему не впервой.
– Мы вам сколько должны, товарищ старший лейтенант? Вы комбату не расскажете?
– Нисколько, поедем теперь в больницу.
К больнице добрались спустя полтора часа плутания. Её здания были разрушены авиаударами. В уцелевшей части базировался отряд ОМОНа из Кемерово. Я кратко объяснил, кто мы и откуда. Затем меня провели в комнату командира, увешанную коврами ручной работы с саблями и кинжалами. Она больше была похожа на апартаменты шейха.
– А, медик, это хорошо! Давай, за ваш праздник, по рюмочке! Серёга, проведёшь, покажешь, где и что у нас есть.
Серёга проводил меня по этажам больницы, коротко инструктируя.
– Туда не высовывайся! За тем окном наблюдает снайпер. В ту комнату не заходи, там звуковые мины. Аккуратно, не наступи на растяжку, а то без пальцев на ноге останешься, и пригибайся почаще.
Я был уже не рад, что захотел каких-то стульчиков и шкафчиков. Но не отступать же. Отобрав стол, два шкафа, лаборантские стулья, я пошёл за ребятами, курившими в кабине.
– Ну что, хлопцы, давайте поработаем теперь на медслужбу.
Повторяя инструктаж омоновца «туда не ходи, туда не ступай», я невольно довёл ребят до паники.
– Товарищ старший лейтенант, мы дальше не пойдём. Нас мама дома ждёт, до дембеля полгода осталось.
– А меня, что думаете, не ждут? Выполняйте приказ да осторожнее будьте. Бензин сливать вы мастера, а как доброе дело сделать для самих себя, так вы в кусты! Вперёд, не дрейфьте, я с вами рядом буду.
