Так мы перенесли этот медицинский скарб в наш фургон. А затем – в Ханкалу. До начала комендантского часа оставалось сорок минут, а после пяти вечера без спецпропусков по Грозному не проедешь.
– Тормози, – скомандовал я.
– Зачем? Опасно здесь, частный сектор! – сопротивлялся чумазый водитель.
– Тормози, говорю, вон, видишь, розы растут! Сегодня день медика, неудобно без цветов в часть возвращаться.
Пока я срезал штык-ножом колючие стебли цветов, в соседних дворах началась перестрелка, в ста метрах взорвались две гранаты. Ещё минута – и мои ребятишки оставили бы меня ночевать здесь одного. Когда я запрыгнул в кабину КамАЗа, они смотрели на меня выпученными от страха глазами. До Ханкалы мы неслись под девяносто.
– О, доктор, спасибо за розы! Откуда такие красивые? Даже комдив нам не дарил таких шикарных, – по-детски радовалась букету медсестра Ольга Владимировна.
– На рынке заказал, из Моздока лётчики привезли.
– А медицинское имущество где взяли?
– Да ребята с медбата подкинули. У них лишнее, списано, не выбрасывать же.
Расставив мебель в медицинском пункте, накрыв столики белыми простынями, ушёл в жилую палатку праздновать профессиональный праздник.
Среди ночи меня разбудили крики медсёстры, доносящиеся со стороны медпункта.
– Спасите, помогите!
Надев брюки, я выбежал на улицу:
– Что случилось?
– Начальника штаба бьют. Драка у него с майором из дивизии. Меня не поделили. В медпункте дерутся. Всё разобьют там сейчас.
– Нет уж, я здесь лишний буду. Пусть бьют, всё одно казённое.
Начальник штаба был сильнее на этот раз. По случаю одержанной победы он ушёл глушить эргэдэшки в поле. Утром я зашёл в наш образцово-показательный медицинский пункт, где должны были проходить сборы для начмедов частей дивизии. Всё было перевёрнуто кувырком, мебель разбита, перекись и зелёнка разлиты. У начальника штаба следы победы на лице, и гематома под глазом сияла даже через тональный крем. Но он мужественно улыбался, расплывался в оскале тигра-победителя. По его рассказам, он выпрыгивал с четвёртого этажа «Титаника», стрелял на ходу из УАЗика, прыгал из борта мчащегося грузовика и отделывался небольшими повреждениями. Мотивы всегда были одни и те же, так же, как и условия их возникновения. Женщины и алкоголь.
Вчера в Аргунской комендатуре подорвался водитель-смертник на КамАЗе, начинённом тротилом. Это городок в семи километрах от нашего лагеря, и мы видели этот взрыв – как будто маленький ядерный грибок поднялся высоко в синее небо и на мгновение закрыл диск заходящего солнца. Пострадало триста шестьдесят милиционеров, ВВшников, из которых двадцать с небольшим погибло на месте.
Второй день идут бои за Аргун. Вчера чеченцы взяли селение Новогрозненское. Ежедневно слышны перестрелки на окраине Ханкалы. Враги самых разных наций: поляки, прибалты, арабы, украинцы. Наши ребята в эфире часто ловили арабскую, английскую и украинскую речь.
Местный климат показался мне суровым, и не зря: дефицит воды привёл к вспышке кишечных инфекций. Почти у трети личного состава понос. Вероятно, энтероколит или дизентерия. Меня постигла та же участь, и две недели я занимался самолечением. Хотя опять же, смешно, половина батальона лечится у меня, а вот если понос с кровью – отправляю больных в медбат.
Часто бывают пыльные завесы, когда видимость – сто метров и меньше. Добавьте сюда горящие нефтяные факелы со всех сторон, и получится картина из преисподней. Хотя мне кажется, что я привык к грохоту вертолётов, ночным САУшкам, шуму дизельной станции, мышам, жаре и прочим особенностям полевого быта.
