Пододвинув свой поднос, Илья незаметно упёрся локтем в коротышку, беззвучно спрашивая:
– А где Эля?
Коротышка попробовал сделать вид, что не слышит, но Илья сместился на край стула и снова так пихнул соседа, что тому пришлось отвечать:
– Влюбился, лошара? Она сбежала.
– Как это? – он невольно покосился на окна с решётками, сквозь которые отлично просматривалась колючая проволока по периметру. – Тогда почему все так спокойны?
– Нет, ты не понял, Илюша. Сбежала она не отсюда. Просто спряталась где-то здесь и не хочет выходить. Она иногда проделывает этот фокус, хотя прекрасно знает, что за это будет.
– Но почему? Её кто-то обидел?
Коротышка снисходительно хмыкнул:
– А тебе здесь по кайфу? Конечно, обидел, но дело не в этом. Пока тебя обрабатывали в подвале, нам объявили, что сегодня к ней посетители.
– И что не так? Может быть, нашлись её родные?
– Ты всё-таки распоследний конченый лох. К ней как раз предки и приезжают!
– Тогда в чём проблема? Это же хорошо, разве нет? А она ведь зря верила, что осталась сиротой!
– Вот возьми и сам спроси у Эли, когда найдётся, раз такой умный. И заткнись, а то нас засекут.
Директорша на мгновение встретилась пышущим ненавистью взглядом с Ильёй и наклонилась к соседу, что-то шепча на ухо, а потом дородный мужчина за учительским столом встал и без выражения отрапортовал свежую новость:
– После обеда занятия отменяются. У всех свободное время.
– Будет забава, – пояснил коротышка, – кто поможет найти Элю, того минимум на неделю оставят в покое.
– У что, ребята будут помогать её искать? – изумился новенький.
– Увидишь, – неопределённо махнул рукой Коротышка, – но я бы посмотрел на чердаке. У запасной лестницы.
– Но там же и до директорского кабинета недалеко?
– Вот именно. Никто не будет искать, – и коротышка устало закатил глаза.
Дождавшись, когда двери столовой распахнутся и дети дружно хлынут туда, Илья вышел в коридор и только тогда сообразил, что никто из воспитанников не ищет там, где надо. Дети слонялись по углам с постными лицами, по сотому разу заглядывая в один и тот же чулан со швабрами, так что Илья для верности сделал кружок возле девчачьих спален и юркнул наверх, почти под крышей обнаружив закрашенную краской дверцу.
За ней скрывался просторный чердак, заваленный старой мебелью и стопками перевязанных бечёвкой бумаг, а на стремянке под круглым окном сидела Эля, положив локти на колени и наблюдая за двором.
– Ты зачем прячешься ото всех? – Илья взялся за нижние ступени.
– Не хочу встречаться с ними, – покачала головой Эля.
– С мамой и папой? – он недоверчиво почесал затылок, – А я бы что угодно отдал за это!
– Это потому, что ты их ещё помнишь. А я – нет.
– А что мешает дать им шанс? Вдруг у них были причины оставить тебя здесь?
– Угу, – Эля опустила ноги пониже, – конечно. А ты уже вспомнил хоть что-нибудь новое?
– Немного. Сестрёнку и поезд. Мы уехали все вместе. Или приехали.
– Поезд? – Эля соскользнула на пол. – Этим точно никого не удивить. А что с сестрой?
– Пропала. С ней произошло что-то очень плохое, а я, наверное, сделал что-то не так.
– Паршиво, – она сочувственно обняла его за плечи, как маленького ребёнка, – вот и я не хочу, чтобы на меня таращились, как на подопытного кролика. Оценивали мои успехи… Не хочу надеяться на фальшивый интерес и мнимую семью.
– Но тогда как ты вырвешься отсюда? Ведь если они заберут тебя…
– Я помню их прошлый приезд, – выпалила Эля и зажмурилась от чего-то, невидимого для него, – три года назад.
