Читать онлайн Арина Александер - Запрещенные друг другу. Обнуление чувств

1. Глава 1

Я очнулась от звука упавшей на пол швабры. Порожденное ударом эхо, громогласно разлетелось по этажам, просочилось в палаты, отскочило от выкрашенных в бежевую краску панелей и, оповестив всех и каждого о начале нового рабочего дня, понеслось дальше.

Несмотря на открытое окно, в нос тут же ударил запах хлорки, подсказывая, что источник дезинфекции находится совсем рядом.

Не успела я открыть глаза и оглядеться по сторонам, щурясь от яркого солнца, как в палату, гремя оцинкованным ведром, вплыла пышногрудая уборщица с румяным, пашущим здоровьем лицом.

— Что, разбудила? — умакнула в противно пахнущую воду половую тряпку, бросая на меня заинтересованный взгляд.

Я присмотрелась к наручным часам, отмечая половину седьмого.

— Нет, — приподнялась со смятой подушки, испытывая легкое головокружение. Не спала с трех часов ночи. То кошмары снились, то задыхалась от участившейся тахикардии. Проще было посидеть у окна, всматриваясь в сумерки, нежели лежать на влажной от пота постели. Знаю, что подорвалась от собственного крика и сколько потом не напрягала затуманенный успокоительным мозг, так и не смогла восстановить в памяти приснившийся ужас. Только под утро, когда замёрзла, перебралась обратно в постель и, укрывшись полуторной простыню, смогла ненадолго вздремнуть

— Что-то я тебя не припомню. Новенькая или по переводу? — поинтересовалась у меня краснолицая деловито, продолжая кряхтеть от усердия. Такое впечатление, что не чистый пол протирала, а конюшню чистила.

Поддерживать разговор не было никакого желания, но я всё же нацепила на лицо приветливое выражение и, не смотря на присущую телу вялость, кое-как поднялась с постели, собираясь проверить содержимое шкафа.

— Вчера ночью поступила.

— Угроза или… по-женски проблемы? — продолжила та допрос, бросая на меня любопытный взгляд.

Я распахнула дверцу старенького шкафа и пропустила заданный вопрос мимо ушей, уставившись на абсолютно пустые полки. Не поняла. Как так?

— Простите, — привалилась плечом к хлипкой дверце, ожидая, пока пройдет головокружение, — а вы не знаете, где мои вещи?

Уборщица расправила спину и, приставив к подоконнику орудие труда, косолапо проковыляла к шкафу.

— А я откуда знаю! Я на этой неделе в дневную. Это ты, лапуля, у ночной смены спрашивай. А что, что-то пропало?

Я распахнула и вторую створку, отмечая пустующие вешалки, и перевела на собеседницу оторопелый взгляд.

— Платье, пускай и испачканное, но всё же, и сумка с документами. — Вчера по возвращению домой не успела выложить. Так и поехала с паспортом к Валу.

— Не знаю, — пожала та плечами, — у нас воровство не практикуется и ни разу на моей памяти такого не было. Девочки и продукты оставляют, и личные вещи, кто-то лежит два дня, кто-то на месяц задерживается. А попала ты как сюда?

— Муж привез, — вздрогнула, поняв, откуда растут ноги и обессилено рухнула на койку. Глеб, сволочь. Точно его рук дело, больше некому. Только зачем? Чёрт! По спине пробежал холодок, от которого я невольно поежилась, опасаясь самого худшего. Лишь бы не удумал чего. Ведь пока у меня нет документа, подтверждающего мою личность, я не смогу ни в ЗАГС обратиться, ни в тот же суд, если не получиться договориться полюбовно.

— Ну, значит, у мужа и спросишь, — хмыкнули мне в ответ, возобновив уборку. — Ох, ты ж мать моя женщина! — послышалось спустя минуту, когда следом за шваброй на середину комнаты из-под шкафа выкатилось обручальное кольцо. — Надо же, ещё и мужское. Вчера не было. Не твой ли, случайно выбросил? — уборщица приподняла золотое изделие и покрутила перед глазами, рассматривая массивное изделие.

— Что? — я посмотрела безучастным взглядом на символ супружеской верности, до сих пор слыша в ушах брошенные напоследок слова мужа: «Лечись, давай, а то вдруг, и правда, мой». Да хоть бы и так! Жить я с ним всё равно не собиралась. Да и Глеб, судя по выброшенному кольцу, тоже. Тогда зачем ему мой паспорт? Чтобы не сбежала или не подала на развод?

С ума сойти можно. Он сказал «до завтра», означало ли это, что сегодня он придёт проведать меня и приведет Сашу? Ну конечно, приведет! А как иначе? Если Саша и утром меня не увидит – такой плач поднимется, что и неба будет мало. Это вчера его можно было обмануть, провести вокруг пальца, хотя я даже боялась представить, что там наплели сыну в мое отсутствие. Боже, хоть бы хватило ума не расстраивать ребёнка.

— Ау, — похлопали меня по плечу, ожидая ответа. — Кольцо чье, спрашиваю? Если не знаешь, так и скажи, я на пост отнесу, пускай девчата разбираются.

— Что хотите, то и делайте, — отвела взгляд, пытаясь подавить накатившие слёзы. — Мне без разницы.

— Угу, оно и видно. Без разницы ей. Ну да ладно, мне лично всё равно. — Золотой ободок скрылся в нагрудном кармане, и спустя пять минут я снова осталась одна.

Мало того, что за Сашу переживала, впервые расставшись с ним без каких-либо объяснений, так ещё и мысли о Дудареве не давали покоя. Почему от одной только мысли о нем мое сердцебиение учащалось со скоростью звука, а в груди становилось тесно? Что не так? Откуда это ощущение нехватки воздуха?

Неизвестность убивала, выстраивая друг перед другом неутешительные предположения. Глеб мог запросто поехать к Валу и спровоцировать его на очередной мордобой. Мог без проблем спрятать от сына и засев где-нибудь на съемной квартире, наслаждаться моими муками. Ему ничего не мешало повторить судьбу отца. Абсолютно…

За дверью послышалось оживление. Проснулись пациентки, засуетился медперсонал. Запах хлорки стал её отчетливей.

Поднявшись на ватные ноги, я вышла в коридор и, сориентировавшись на доносившийся шум воды, побрела в самый конец. В туалет не хотелось, хотя меня ещё ночью предупредили, что придется сдать утреннюю мочу.

Возле умывальников не было где яблоку упасть. Кто-то мыл голову, приводя себя в порядок, кто-то брил подмышки, ничуть не стесняясь посторонних. Были и те, кто занимались стиркой, натирая мылом нижнее белье.

На меня никто не обращал внимания, но я всё равно не спешила заходить в кабинку, испытывая неловкость. Если бы хоть двери были в человеческий рост – тогда, да, можно было и рискнуть. А так… Куда это годится! Сидишь на унитазе, а все невольно зыркают на тебя, потому что допотопные металлические створки нихрена не прикрывают.

Прижавшись спиной к выложенной белоснежным кафелем стене, еле дождалась пока останусь наедине. Когда последняя девушка покинула уборную, я прикрыла за ней дверь, набросив на крепление расшатанный крючок, и быстро сделала свое дело.

Никогда не чувствовала себя настолько ограниченной в передвижении. У меня даже не было запасных трусов. Это ночью можно было пройтись по коридору, сверкая в прорезях распашонки голой задницей, а вот днем не слишком-то и разбежишься.

Что сказать, Глеб снова всё продумал, ограничив мое передвижение. Мог бы, скотина, хотя бы пакет передать. Так нет же. Затаился, выжидая не понятно чего. Так, стоп! Если снова раскисну и поддамся самобичеванию – легче никому не станет. А ведь отныне я не одна. Теперь я отвечала не только за Сашу, но и за будущего малыша.

Пускай покажется смешным, знаю ведь, что к концу первого месяца зародыш только начинает напоминать плод, но я уже считала его неотъемлемой частью себя. Он уже был моим внутренним миром, в нем происходило деление клеток, развивалась сосудистая сетка, закладывалась внутренние органы. Сейчас как никогда важно не нервничать, сохранять спокойствие, пребывать в гармонии, не перетруждаться. А как тут не будешь нервничать или рыдать белугой, когда и уйти нельзя, ведь угроза ещё не миновала, и остаться - не выход. Как сохранить гармонию, когда на душе сплошной хаос?

Провернув слегка заржавелый кран, сложила ладони лодочкой, набрала как можно больше ледяной воды и с облегчением ополоснула лицо, стараясь не особо соприкасаться с запекшейся на губе корочкой. Небольшое прямоугольное зеркало, висевшее над раковиной, показало мне себя во всей красе: взлохмаченная, помятая, уставшая. Глаза – словно и не спала – красные, с ярко выраженной сосудистой сеткой. Воспаленные. Заплаканные. Хотя, глаза это такое, день-два – и всё пройдет. А вот психологическое состояние – его так быстро не поправишь и не выключишь с помощью обыкновенного переключателя.

Жалела, что вчера не хватило духу поведать о Маринкиных похождениях. Зря промолчала. Понятно, что себя не отбелила бы (да и не было такого умысла после всего-то), но и племяннице пришлось бы объясниться. Пускай бы рассказала Людке о своей «нереальной» любви и грядущей свадьбе с ничего не подозревающим Валом.

Чтобы хоть как-то взбодриться и избавиться от тошнотворного запаха хлорки, прополоскала рот и ещё некоторое время проторчала в уборной: умывалась и глубоко дышала, глубоко дышала и умывалась. Когда почувствовала себя лучше, вернулась в палату.

Плохо, что даже полотенца не было. Ладно Глеб, с ним и так всё понятно. Другого и не ожидала. Но мама…

Вздохнула. Обидно, не то слово. Мама могла и приехать. Проведать, узнать о самочувствии, привезти, в конце концов, самое элементарное: белье, халат… прокладки. Как бы ни храбрилась и не старалась реагировать на сложившуюся ситуацию с должным пониманием, всё равно было больно. От кого от кого, а от матери я такой реакции не ожидала.

— Осинская? — перехватила меня возле палаты вышедшая из манипуляционного кабинета медсестра. Не Маша. Другая. И стоило сказать, такой контраст. Маша была приветливой, внимательной, а эта… сразу видно, без настроения.

— Да, — обхватила себе поперек груди, дрожа от утренней свежести.

— Тебя одну ждем, пойдем, — кивнула на разместившуюся под окном кушетку, — кровь будем брать. Так… — принялась готовить необходимые для забора крови инструменты, периодически поднимая голову и недовольно поглядывая на мои проступившие сквозь ситцевую ткань соски. — Мочу сдала?

— Вот, — протянула специальную тару, покраснев. Вроде, ничего такого. Обыденная процедура, но чувствовала себя при этом белой вороной. Ещё бы. Все вокруг расхаживали как не в трикотажных легких халатиках, так в удобных сарафанах, одна я ходила в специальном комплекте для рожениц. Медсестра выхватила у меня герметическую баночку и, пробурчав что-то неразборчивое, наклеила на емкость листик с моими данными.

— Садись, — подтолкнула меня к столу, на котором лежала согнутая напополам небольшая подушка. Я рухнула на стул и, протянув правую руку, крепко зажмурилась. Бедная моя вена. Чтобы не внедряться в подробности скажу так: намучили её капитально. И я в лишний раз убедилась, что первое мнение не всегда ошибочное. — Зажми! — протянула мне вату, вызвав тем самым облегченный вздох. Наконец-то.

— Я хотела спросить, — поднялась на онемевшие ноги, усердно отводя взгляд от пробирки с рубиновой жидкостью. Казалось, я даже на запах могла различить кровь. Сразу стало дурно. И это с учётом, что ела я в последний раз ещё вчера, сидя со всеми за общим столом. — Можно я позвоню?

Меня в очередной раз смерили высокомерным взглядом. Как можно быть такой неприветливой?

— Только быстро. У вас ещё одна капельница, а потом УЗИ.

Беру свои слова обратно. Не такая уж она и…стерва. Прислушиваясь, как в сердце крепнет решительность, я искренне поблагодарила её и поспешила на пост, решив первым делом набрать Вала.