– Мам, мы с Анжелой сегодня заявление подадим.
– Какое заявление? Неужели то, о котором я думаю?
Андрей подтвердил ее догадку многозначительной паузой.
– Господи, как я рада! – взвизгнула мама. – Это что же, зимой свадьба?
– Может, и раньше.
– Ну, Андрюшенька, сынок, сделал подарок старикам к юбилею!
– Ладно тебе, какие вы старики.
– Ведь так хочется с внучатами повозиться!
– Мама! Я могу и передумать.
– Молчу-молчу. Все, сынок, пока! Целую. Только отцу не говори, сама его огорошу.
Мама отключилась. Андрей с усмешкой убрал мобильный в чехол на поясе. Едва он отнял руку, как зазвонил телефон на столе.
– Алло?
– Мне Ильина. – Незнакомый женский голос.
– Это я.
– Здравствуйте. Шакина из отдела международных связей университета. Я звоню по поводу вашей поездки.
– Ох, простите, – вспомнил Андрей. – Сегодня же привезу анкету.
– Не торопитесь. Вы бы зашли документы забрали.
– Какие документы? – опешил Андрей.
– Свои на визу.
– Она готова? Так скоро?
– Нет. Вместо вас поступили бумаги на Ковальчука.
Андрея будто ударили, больно и неожиданно. Он уставился на бутерброд в руке, который не успел положить в шкафчик. «Остерегайся Кривокрасова, – всплыли слова Миши Перельмана. – Он злопамятный... Ему по силам испортить тебе жизнь до того, как вы расстанетесь».
Сразу вспомнился Ковальчук, впервые за два года появившийся в клинике и читающий истории болезни пациентов Андрея. Вспомнились его дрожащие руки, сконфуженный взгляд. От неожиданной догадки по внутренностям пробежал нехороший холодок.
Кривокрасов...
– Так вы зайдете сегодня? – поинтересовалась Шакина, озабоченная своими конторскими проблемами.
– Нет! – воскликнул в трубку Андрей.
Он выскочил из ординаторской, не помня себя.
В ушах отдавались удары сердца. Взор заволокла пелена. Пациенты в коридоре шарахались от разгоряченного врача словно от шаровой молнии. Кто-то, кажется старшая медсестра Наталья Борисовна, окликнула его, но он не обернулся.
Перельман был в кабинете один, что-то писал. Его карие удивленные глаза поднялись на Андрея, когда тот ввалился в дверь.
– Где он? – спросил Андрей, задыхаясь от волнения и гнева.
– Поехал в университет, – ответил Перельман. – Андрей, что случилось?
Ильин не ответил.
Он спустился на лифте на первый этаж. На улицу выскочил даже не переодевшись, прямо в белом халате. Ярость переполняла его. Кривокрасов собирался выдать исследования Андрея за свои и похвастать ими в Париже. И если сам автор отказывался подготовить доклад, то просьбу кафедрального гуру с готовностью выполнит Ковальчук.
Асфальт... асфальт под ногами мелькал. Прохожие не оборачивались на спешащего куда-то молодого врача, бормочущего что-то под нос.
На другой стороне дороги он увидел нужную маршрутку и ринулся к ней через проспект, не заметив красный сигнал светофора... Что произошло дальше, Андрей не понял. Кажется, он споткнулся из-за спешки. Потом над ним выросла темная громада, заслонившая солнце. При виде ее Андрей даже не успел почувствовать страх. Только сон, стершийся из памяти поутру, предстал во всех красках, драматизме и пугающих совпадениях.
С другой стороны улицы пронзительно закричала женщина. Взгляд инстинктивно дернулся в ту сторону... а затем на голову Андрея обрушился сокрушительный удар.
Он взлетел в воздух, оставив на асфальте зашнурованные туфли. Перед глазами мелькнул борт с ироничной надписью «Похоронное бюро „Ангел“. И вспышка черноты заволокла сознание еще до того, как тело в белом врачебном халате рухнуло под ноги прохожим.
