– А что сейчас думаете, господин хороший, может ли десятилетний сын решать как ему жить?
Мужчина постарался приветливо улыбнуться: у него оказалась красивая улыбка, широкая такая, обнажившая ровные зубы и собравшая маленькие морщинки в углах глаз. Но ему было явно грустно, что-то тяготило его так, как это на отдыхе бывает редко.
– Может, – ответил он как – то отстраненно, думая, наверно, о чем-то другом.
– И с чего бы это? – «закипел» Коля.
– Но ведь речь идет о его жизни.
– Позвольте не согласиться. Это – моя жизнь! Потому что данный пацан – моя кровь. Все просто и ясно.
– Подобие не значит идентичность. Вы же не считаете его своей собственностью?
– Вот как раз и считаю.
Мужчина пристально уставился на Колю, будто впервые его заметил:
– Но ребенок не вещь, не ваша бритва или зубная щетка.
– Он больше, чем… Он – мой отпрыск!
– Что, простите?
Коля покраснел. Это было неприлично заметно. То ли он вдруг осознал этимологию данного слова, вполне невинного в обычно употребляемом контексте, но как-то неуместно прозвучавшего именно сейчас, то ли был возмущен от непонимания радикальных реплик собеседника. Кроме того, в зрительном зале помимо меня сидел, между прочим, и сам «отпрыск»…
– Я имел в виду, что сын – неотъемлемая часть меня.
– Он ничья не часть. С точки зрения природы Вы уже сделали свои дело, успокойтесь. А красть у него жизнь никто не вправе.
– Это я-то краду?
– Я не знаю, крадете ли вы. Но не вправе красть никто.
– То есть я не могу заниматься его воспитанием?!
– Воспитания не существует. Это иллюзия.
На секунду возникла пауза, которую неожиданно прервал Костя:
– Ну, так я… за кофе?
– Ага, – сухо согласился его отец.
А затем с оттенком угрозы добавил:
– С тобой мы еще подискутируем…
В номере Коля дал волю эмоциям:
– Ты смотри, какую философию толкает! Объяснить, что ребенку лучше, уберечь его от ошибок и лишних проблем – значит красть у него его жизнь? Бредятина! Разве может ребенок знать лучше родителей, что такое добро и что такое зло?
– Маленький ребенок точно не знает, что – добро, и что – зло, – согласилась я, – передавать опыт нужно. Но… ты сам-то уверен, что знаешь? Я уже давно ни в чем не уверена.
– Понравился тебе этот «псевдофилософ»? – язвительно заметил муж.
– Так, ничего, улыбка у него добрая, какая-то светлая и почти неземная, – ответила я, сделав вид, что не заметила его иронии. – Таких мужчин в жизни мало встречается… Но ты успокойся (я потрепала его за ухо), ты же знаешь, твоя жена предпочитает земного, без «псевдо», самого что ни на есть настоящего!
* * *
«Утром Йот, как вождь, держал слово перед племенем. Надо было решить, как и где искать воду. Йот и сейчас не сомневался и свою уверенность показывал всем:
– Обратимся к жрецам, братья! Они сильны верой! Их не бросят боги, а, значит, позаботятся и о нас.
В толпе засомневались:
– Говорят, к западу от нас знают, как воду добыть…
– Кто там говорит? Неужто ты, Тавр? Или ты, Зет? Не стыдно ли вам за эти слова? Разве хотите вы, чтобы враги разорили наше гнездо, украли наших женщин, продали в рабство детей? Каждый кусок нашей земли полит кровью три тысячи лун назад. Мы не можем пустить сюда чужаков.
Йот говорил зычно, на скулах его широкого лица ходили желваки. Мия гордилась им особенно в этот момент. Это был ее мужчина, ее и ни чей больше! Казалось, его голос повторила эхом вся их долина, птицы понесли слова его послания далеко-далеко в небо, в другие места. Пусть все знают, как они, племя Долины Красных цветов, сильны и уверены в своей правде. А то, что правда всегда за ними, они не сомневаются, ведь так говорит их вождь, так говорят уважаемые старейшины, которые и сейчас наблюдают в стороне за Йотом с удовлетворением и одобрением. Йот объединил все племя, он лидер, которого они так долго ждали. Его сила в отваге и убежденности, что только бдительность принесет успех, только топоры дадут покой, а, значит, и надежду на будущее развитие.
