— Привет, — тихо здороваюсь.
— Привет, — так же тихо здоровается в ответ Карина. Ее волнение ощутимо. Она постоянно скребет ногтем молнию на кофте, кусает губы, стесняется смотреть в мою сторону.
— Я думала, что больше тебя не увижу. Ты говорил, что наши пути никогда не пересекутся, – со сбитым дыханием нарушает молчание Карина. Я улыбаюсь. Пусть толком ее не помню, но вот ощущение, что она совсем не изменилась с момента нашей последней встречи, не покидает меня.
— Сегодняшняя встреча была и для меня полной неожиданностью. Я думал, ты уехала. Почему осталась?
Эрик сказал мне, что Карина планировала уехать после нашего расставания. Она мечтала путешествовать по всему миру. И меня удручает, что ее мечта так и осталась мечтой.
— Так получилось, — уклончиво отвечает.
Мы замолкаем, погружаясь в свои мысли. Какие-то обрывки воспоминаний проносятся в голове, но я никак не могу понять их логику, не понимаю, где начало, где конец. Единственное в чем уверен точно, Карина была искренна со мной в своих чувствах, верная и преданная, готовая идти за мной хоть на край света.
Хмурюсь. Вновь в груди что-то скребется. Что-то крутится в голове, но я совершенно не понимаю, с чем или с кем это чувство связано. Точно не с Кариной. Смотрю на напряженную девушку. Хочется ей помочь, сбросить груз забот с хрупких плеч. Наверное, у нее нелегкая сейчас жизнь, учитывая, что муж в тюрьме. Я бы мог помочь ей, например, финансово. Я и должен помогать, если допустить мысль, что Тамара моя дочь.
Как же узнать? Спросить напрямую? Ответит правду или соврет?
— Ребенок от кого?
Замечаю, как Карина дёргается от моего вопроса. Нервничает еще сильнее, чем когда садилась в машину. Смотрит перед собой, уверен, будь сейчас светлее, увидел, как она кусает губы. Запахивается в куртку.
— От Глеба.
—Серьезно? — иронично спрашиваю, не скрывая своего разочарования. Аж передёргивает от мысли, что Глеб касался Карины.
— Я зря поднимал людей на уши, чтобы посадить его в тюрьму? Карин, ты нормальная или как?
Меня переполняет злость. Хочется схватить девушку за плечи и хорошо ее встряхнуть.
— Или как. — чувствую, как Карина начинает злиться в ответ. — Ты знаешь, как я жила и живу, поэтому не надо меня осуждать.
— Я не осуждаю, я пытаюсь понять, как можно быть такой дурой!
Замолкаю. В салоне машины возникает гнетущая тишина. Хочется курить, успокоиться. Поэтому тянусь к бардачку, задевая колено Карины. Она задерживает дыхание и жмется к двери, будто собирается выскочить, стоит только почуять угрозу.
Угрюмо кидаю в ее сторону взгляд, достаю зажигалку и пачку сигарет. Выбиваю на ладонь одну, засовываю в рот, сжимая фильтр зубами. Курить при беременной вредно, поэтому жую сигарету и кручу колесико зажигалки.
— Он мой муж, я ездила к нему на свиданку, думала, что все можно как-то вернуть на круги своя, — внезапно начинает объясняться Карина. Голос звучит уверенно, не заикается, не делает паузы, чтобы придумать ложь. Но она врёт. Я не верю ни одному ее слову.
— Странно прощать мужика, который поднял руку на собственную жену. Один раз ударил, ударит второй раз.
— Я знаю.
Поворачиваю голову в сторону Карины. Память не желает возвращать мне воспоминания, связанные с ней в полной мере. Лишь отрывки пролетают в голове как разорванные старые фотографии. Нам было вместе хорошо, мы были счастливы. Даже сейчас, спустя столько времени после расставания, какое-то притяжение по-прежнему существует между нами. Щелкаю зажигалкой, освещая руль и лежащую на ней правую руку.
