Читать онлайн Джови Холт - Запретный ангел

Почему я не чувствую боли? Мои легкие адски горят от количества выкуренных сигарет, но они совсем не помогают заглушить агонию в моем опустевшем сердце. Я достать из кармана еще одну сигарету, надеясь, что она окончательно выпотрошит мои легкие. К сожалению, я так и не успеваю поднести зажигалку к губам, поскольку кто-то настойчиво стучит в окно моей машины и мне приходиться опустить стекло. Знакомый кашель тут же оглушает меня, заставляя повернуть голову в ее сторону. Белокурые волосы немного отдаляются, пока женская рука машет из стороны в сторону, словно пытаясь спастись от сумасшедшего потока дыма, вывалившегося из окна моей машины. Я сжимаю челюсть вмести с сигаретой, зажатой между моих губ и костяшки пальцев на правой руке резко бледнеют. С силой сдавливаю руль, глядя на лицо этой мерзкой сучки.

– Боже правый. Дейтон, ты что, решил там задохнуться? – все еще кашляя смотрит на меня так словно мы старые приятели.

Она как всегда ведет себя как ни в чем не бывало. Будто не замечает мою ненависть. Какого хрена она возомнила, что может просто так взять и заговорить со мной?

– Так дальше не может продолжаться. Ты не можешь вечно отсиживаться в машине, игнорируя мои занятия! – ее голос становиться обеспокоенным, но мне начхать, потому что мы оба знаем, какой хороший лгуньей она умеет быть.

Молча подношу зажигалку к губам и, сделав глубокую затяжку, выпускаю кольца дыма прямо ей в лицо, вызывая у нее новый приступ кашля. Девушка тут же отступает назад еще на два шага и бросает на меня гневный взгляд. Несмотря на ноющие легкие, волна удовлетворения протекает по моему телу, когда я замечаю ее раскрасневшиеся щеки от неконтролируемого приступа кашля.

– Прекрати вести себя как ребенок…

Я завожу двигатель и резко жму на газ, не позволив ей закончить очередную лекцию. Каждый раз, когда я не являюсь на ее занятие, то есть всегда, она пытается убедить меня передумать, будто ее заботят мои пропуски. Все, что ее интересует – это деньги моего отца. И я прекрасно знаю, что все эти попытки быть со мной милой – это лишь маска. Но какого черта она сейчас пытается добиться? Всякий раз, когда отец оказывался рядом, она стремилась со мной подружиться, чтобы отхватить кусок пожирнее в виде безлимитной карты или тонны золотых побрякушек которыми отец наверняка и так ее постоянно засыпал. Меркантильная тварь! Выезжая из-за ворот колледжа, я гнал по трассе так быстро, как только мог. Адреналин разгонял кровь по венам с бешеной скоростью, пока я снова и снова прокручивал в голове нашу первую с ней встречу.

Это был теплый весенний день. Я возвращался из колледжа. На кожаном сиденье лежала коробка с книгами и пакет с фруктами, которые я едва ли не полчаса выбирал, надеясь достать только самые свежие. Я помнил, что моя мама любила свежие авокадо и груши. Сегодня я снова хотел порадовать ее новой порцией витамин. Я надеялся, что вчерашние фрукты она съела сама, а не отдала медсестрам, как всегда. В последнее время ее аппетит начал резко ухудшатся, и я старался ежедневно привозить ей что-то вкусное. Помню, как впервые она потеряла сознание прямо на кухне, когда готовила нам с отцом завтрак. В то утро я еще спал, а отец был в душе. Пока она лежала на холодном кафеле, блинчики на сковороде уже начинали подгорать. Я первым унюхал запах дыма и спросонья едва мог соображать, но все же мигом поднялся с постели и чуть не убился, пока ноги несли меня вниз по лестнице. Когда я влетел на кухню, сковорода уже загорелась, но я рванул не к ней, а к лежащему телу матери. Вслед за мной прибежал и отец. Он потушил огонь и открыл окна, пока я поднимал маму на руки и нес на улицу, думая, что она всего лишь сильно надышалась дымом и сейчас ей станет лучше. Но ее глаза по-прежнему не открывались, и я запаниковал. Затем отец приказал одному из своих водителей подогнать машину, и мы поехали в больницу. Я был босиком и в одних спортивных штанах. Времени на то, чтобы одеться не было. Тогда я впервые в жизни по-настоящему испугался. Потом, когда маму увезли, я ждал под дверью палаты. Отца со мной уже не было. Он уехал на работу, даже не дождавшись, что скажет доктор. В тот момент я ненавидел его больше, чем когда либо. Он всегда пренебрегал мамой, и этот раз не был исключением. Долбаные контракты для него всегда были важнее семьи! Пока я ждал, когда выйдет доктор глухой стук моего сердца эхом отдавало в ушах. Я сидел прямо на полу, уставившись в одну точку на стене. А потом передо мной появилась пара белых женских босоножек.

– Сэр, наденьте, пожалуйста, это, иначе вы заболеете, пока будете здесь сидеть, – приятный женский голос, будто вернул меня в реальность, заставляя поднять взгляд выше.

Она была похожа на ангела. Белокурые волосы, собранные на затылке в хаотичном порядке свисали по шеи, несколькими прядями падая на ее прекрасное лицо. Сквозь непослушные локоны на меня смотрели два огромных зеленых изумруда. Ее светлые глаза запомнились мне больше всего. Тогда они показались мне теплыми и успокаивающими. А еще с лева над ее верхней губой была маленькая родинка, на которой я, похоже, залип. Кажется, будто прошла целая вечность, прежде чем она успела смущенно отвести взгляд и опустить что-то на мои колени. Белокурый ангел исчез также быстро, как и появился. И лишь опустив взгляд, я заметил лежащую на моих ногах белую больничную футболку и пару простых сланцев. Я даже не успел поблагодарить ее.

Время шло, а доктор так и не выходил. С каждой секундой я нервничал все больше. А потом в конце коридора снова мелькнул силуэт с белой копной волос. В этот раз я смог получше ее разглядеть. Невысокая и чертовски привлекательная. Незнакомка в белом халате быстро шагала в мою сторону, перебирая в руках несколько затемненных листов, похожих на результаты рентгена. Только на этот раз она даже не обратила на меня внимание, когда проходила мимо. В эти несколько секунд, пока соседняя дверь распахнулась, я быстро поднялся на ноги, пытаясь разглядеть лицо мамы, но увидел лишь спину доктора. Я все ждал, когда дверь снова откроется, ожидая увидеть, наконец, доктора, но спустя пару минут оттуда опять вышел белокурый ангел. Ее потускневшие изумруды больше не светились, когда она посмотрела на меня. Обычно таким взглядом встречают хозяина, когда хотят сообщить, что его любимый щенок умер. И тогда мой желудок скрутился в тугой узел от неприятного предчувствия. Быстро опустив взгляд, незнакомка попыталась обойти меня, но я успел задержать ее, поймав за локоть.

– Эй, мне кто-нибудь скажет, что происходит? Как моя мама? – мой голос прозвучал слишком резко из-за нервов.

– Скоро доктор вам все сообщит, ожидайте, – все также не поднимая взгляда, ответила девушка, и моя ладонь тут же разжалась, освобождая ее.

Наверное, мой грубый тон напугал ее, и прежде чем я открыл пересохшие губы, чтобы извиниться, ангел снова упорхнул из-под моего носа. А потом дверь за моей спиной, наконец, распахнулась, и я увидел седоватого мужчину с бородкой и точно таким же мрачным взглядом, как и у белокурой незнакомки. Сердце внутри сжалось, пока я ждал когда он заговорит.

– Думаю, вам лучше присесть, мистер Саверс, – вздыхает мужчина, кивая на кожаный стул позади.

Быстро мотаю головой, давая понять, чтобы он продолжал.

– Судя по анализам и только что сделанному рентгену, у вашей матери… саркома головного мозга.

Мое дыхание заглушает весь шум вокруг, и я чувствую, что проваливаюсь в бездну под ногами, камнем улетая вниз. Сжав кулак, стараюсь, наконец, взять себя в руки.

– Это ведь лечиться, так ведь, док? Наверняка есть куча способов избавиться от этой болезни, – шепчу пересохшими губами, с надеждой глядя на него.

– К сожалению, в начале четвертой стадии вылечиться невозможно.

– Как это? Какая еще четвертая стадия? Нет-нет, вы наверняка что путаете. У нее и раньше бывали головные боли, но ничем подобным они никогда не болела.

Я начинал злиться, потому что этот мужчина явно нес какую-то чушь.

– Мистер Саверс, мы, разумеется, проведем дополнительное обследование, но я говорю вам это для того чтобы вы были заранее готовы. Я понимаю, это тяжело слышать, но…

– Подождите, так вы хотите сказать, что это дерьмо не лечиться?

– Мне очень жаль.

– Но с этим ведь можно жить, так ведь?

– Некоторое время, да.

– Что значит «некоторое время»? И сколько у нее этого времени?

– Без полного обследования сложно сказать. Обычно люди с таким диагнозом живут не дольше года.

С этого самого момента и начался ад. Отец так и не приезжал в больницу. Я ненавидел его за то, что ему было все равно, и за то, что мне постоянно приходилось врать матери, когда она спрашивала, почему он не приезжал. Лишь спустя неделю он, наконец, соизволил навестить ее и договориться об отдельной палате. Он приезжал к ней только раз в неделю, а иногда отправлял своего водителя, чтобы тот передал ей жалкий букет цветов. Я почти каждый вечер ссорился с ним по этому поводу, надеясь, что он все же хоть раз поступит по-мужски и отнесется с уважением к маме. Но его визиты по-прежнему были слишком короткими и довольно редкими. А потом в какой-то момент все вдруг резко изменилось. Отец стал приезжать в больницу каждый день, словно любящий муж, и мне казалось, что после этого маме становилось немного лучше. Но тогда я еще не знал истинную причину столь переменчивого настроения своего отца. Оказывается, эта причина имела имя. И звали ее Джалия мать ее Холбери. Иранская беженка, падкая на слишком толстые мужские кошельки.

Лучше бы в то утро я не прогуливал занятия. Лучше бы мои глаза не видели этого. Потому что я возненавидел сразу двух человек с той самой минуты, как я вошел в темную ординаторскую и увидел один испуганно выглядывающий зеленый изумруд из-за затылка своего отца, пока его губы соединялись с губами моего уже испорченного ангела. Его руки лежали на ее заднице под задранным халатом, пока он продолжал прижимать ее к стене, даже не заметив, что кто-то вошел. Пока она смотрела на меня, я хотел лишь одного – убить их обоих. В ту же секунду я вылетел оттуда так быстро, как только мог и кажется, мой отец услышал, хлопок двери, потому что уже через секунду я услышал, как он зовет меня, пока я иду к выходу. А когда он попытался меня остановить, схватив за плечо, я ударил его. Позже за его спиной в дверях появился мой падший ангел в помятом халате и раскрасневшимися губами и я взбесился еще больше. Клянусь Богом, я думал что не сдержусь и что-нибудь таки устрою, но через две двери отсюда лежала моя мать, и это было единственной причиной, по которой я смог взять себя в руки.

Мама была уже слишком слаба, и я из-за всех сил старался уберечь ее и вел себя так, будто ничего не произошло. После того, что я там увидел, мы не общались с отцом пару недель, и лишь когда маме стало намного хуже, мы договорились, что он до последнего будет навещать ее, притворяясь любящим мужем, как он это делал раньше.

Однажды после вечернего визита, когда я выходил из маминой палаты я увидел своего черного ангела. Джалия неспешно шла к лифту, неся в руках кучу белых полотенец, и я зачем-то пошел следом. Не смог сдержаться. А когда дверцы лифта распахнулись, я резко толкнул ее вперед, заваливались внутрь вмести с ней. К невероятному счастью, внутри были лишь мы, и тогда мне сорвало крышу. Помню, как схватил ее за горло, вдавливая в стенку, как наслаждался ее хриплым мычанием и покрасневшими от нехватки воздуха щеками. Ее перепуганный взгляд был точно таким же, как и в тот раз, когда я застал ее со своим отцом. И если бы двери лифта не щелкнули, открывая вид на холл первого этажа, я, наверное бы точно придушил ее. Быстро разжимая пальцы и оставляя ее задыхаться в диком приступе кашля, я слышал, как она свалилась на пол, не в силах устоять на ногах от резкого потока воздуха. Тогда впервые за долгое время на моих губах появилась довольная улыбка. Мне нравилось пугать ее, причинять боль, заставлять чувствовать себя ничтожеством. Я хотел сломать ее, наказать за то, как подло она поступила с моей матерю, зная, в каком та была состоянии.