Они вышли из дома. Свет в окне старой соседки Марим всё ещё горел. Её морщинистое лицо выглянуло из открывшегося окна.
– Кто там идёт? – проскрипела она. – Сорин, ты, мальчик мой?
– Марим, это мы, – подала голос Шари. – Я и Тари.
– Золото моё, Шари, что это был за грохот? – заохала старушка. – Я думала, у меня сердце остановится! У вас что-то случилось?
– Не думаю, что что-то серьёзное, – пыталась успокоить её Шари. – Наверное, в сарае Сорина что-то старое и дряхлое наконец-то развалилось на части, вот и разбудило нас всех.
– Старое и дряхлое… – усмехнулась Марим, – это скорее я развалюсь, чем что-то из вещей Сорина. Этот паренёк умеет собирать по частям всё, даже других раттов. Эх, мальчик мой. Что ж он тебя-то отправил проверять, отчего сам не пошёл?
Тари нетерпеливо ворошил землю когтями. Он не рвался вперёд, дожидаясь, пока закончится беседа. Шари готова была поспорить, в его голове проносилось что-то вроде «Ох уж мне эти двуногие, им лишь бы языками молоть». С благодарностью она тепло сжала крыло, за которое держалась.
– Он на работе ночует, его оттуда за хвост не вытащишь, – объясняла она Марим. – Да и чего тут проверять, быстренько загляну посмотреть, что именно сломано, и пойду обратно спать. Вы бы тоже шли, завтра рано вставать.
– Это верно, – согласилась соседка. – Шари, детка, не задерживайся допоздна. И другу своему крылатому передай, чтобы зашёл ко мне. Я приготовила такие острые заячьи лапки, а есть некому.
Тари вмиг перестал порицать двуногих и воодушевился. Шари удивилась, как это Марим не разглядела его. Ночь была ясной, луна ярко светила, проникая сквозь облачные ямы на земли Среднего мира. Шари хорошо видела перед собой весь путь до сарая, могла точно сказать, что различает проломленную крышу.
«Должно быть, Марим совсем начала сдавать, – сочувственно смотрела она на уже закрытое окно. Свет погас. – Шестьдесят второй год даётся ей не так уж легко».
Не было времени для сентиментальных мыслей. Пробитая крыша сарая напрягала её, Тари тоже не расслаблялся, победив соблазн заячьих лапок. Они продвигались дальше, приближаясь к покосившейся двери.
Смазанные петли не позволили ни единому скрипу ворваться в тишину ночи. Тари стремился вперёд, чтобы принять удар на себя, но Шари не отставала ни на шаг. Пока что не было ничего странного. В сарае располагались частные владения Сорина, которые он называл своим спасительным местом от всех миров. Здесь он вырезал фигурки из дерева, которыми торговал на редких ярмарках, здесь же делал работу, взятую из мастерской на дом. Все его инструменты, все вещи, что не помещались в доме, хранились в сарае.
«И почему, чтобы зажечь свет, нужно обязательно проходить к твоему рабочему столу, Сорин?» – недоумевала про себя Шари.
Внезапно Тари замер. Шари вышла из-за его спины и обомлела. В углу под проломом в крыше лежало тело. Сначала она не разобрала, что где находится, но, сосредоточив взгляд, в изумлении раскрыла рот.
На полу их сарая лежал геран. Тёмная кожа казалась чёрной в мраке ночи, подсвеченные лунным светом волосы серебрились. Шари разглядела кольцо, вставленное в левую бровь, и предусмотрительно покачала головой, обращаясь к Тари. Тот закатил глаза, давая понять, что и не собирался ничего делать с чужим добром.
Потом Шари обратила внимание на то, что должно было зачаровать её с самого начала. Крылья незнакомца. Полураскрытые белые крылья, испачканные в грязи и крови. Одно крыло упиралось в стену.
