Запретный Дворец - страница 47

Во время разговора Джен выходил из кухни, чтобы разложить перед постояльцами посуду и налить им чая. Горячительное доставать отказался наотрез, хоть его и не просили об этом.

Сорин перевязал бандану с головы на руку, сложив её другой стороной. Эней стучал когтями о стол рядом с кружкой горячего чая. Пар поднимался вверх, наполняя воздух запахами земляники и мяты.

Заинтересованная давним вопросом, Шари осведомилась:

– Это удобно? – стараясь обойтись без прикосновений, приблизила руку к когтям Энея, указывая на них пальцами.

– Это? – он не понял, что она имеет в виду, и вытянул руку перед собой, чтобы рассмотреть.

– Когти.

– Да, я думаю, – в сомнениях Эней не мог дать уверенного ответа. – Я не знаю, как иначе. Гераны носят когти такой длины. Это… нормально.

– Вы не царапаетесь? – Сорину тоже было любопытно.

– Нет. С детства привыкаешь. Обычный предмет одежды Верхнего мира – перчатки, без пальцев и до сгиба локтя. Чтобы при рукопожатии избежать неудобств и чтобы снизить вероятность того, что в сражении будут задеты вены.

Было видно, что он чувствовал себя странно, объясняя нечто подобное. Будто Сорин и Шари должны были знать эту непреложную истину, как смену сезонов. Но Эней не останавливался.

– Я свои оставил дома в тот день, когда упал сюда. – Он снова вытянул руку, пристально разглядывая когти. – Если мне сейчас их отрезать, я, вероятнее всего, буду неуклюж. Как если бы мне сами пальцы укоротили. То, как ходят альды и ратты, для меня более странно.

Еда уже стояла на столе. Мясо, обжаренное в масле, с травами и чем-то острым. Было горячо, но Сорин не утерпел и приступил к еде первым. За ним последовали остальные, даже Тари, с которым поделилась Шари.

– О, как давно я не пробовал хорошей еды! – с наслаждением простонал Сорин. – В перерывах в мастерской едва ли урываешь кусок-другой, а то, что ты, Шари, приносила из столовой, прости, конечно, но так себе.

– Как славно, что я больше этого делать не буду, – не осталась без ответа сестра.

– Не обижайся, – обезоруживающе улыбнулся он. – Но ты же понимаешь, ты же чувствуешь это… эту смесь вкусовых оттенков!

– Нет, – честно призналась Шари. – Еда хороша, не спорю, но я не чувствую ничего, чтобы испытать твой восторг.

– Ай, ты никогда не ощущала в еде те самые нотки, которые важнее всего!

Эней ел медленно и аккуратно, тоже пытаясь распробовать и отыскать причину восхищения Сорина. Не нашёл, однако не расстроился.

– У раттов повышенная чувствительность языка, – сказал он. – Ваши повара опережают поваров других рас, даже если те в этом не признаются. Учёные склонны верить, что это из-за особой тонкости вкусового восприятия.

Звуки жевания ненадолго прекратились. Сорин и Шари переглянулись, а потом оба взглянули на неторопливого Энея. Только Тари не отвлекался от главного.

– Слушай, друг мой, – начал Сорин, – ты иногда говоришь очень… странные вещи. Умные, безусловно, но странные.

– Странные? – повторил Эней.

– Не то чтобы они странные, – поправила брата Шари. – Просто ты говоришь их в неподходящие моменты. И мы немного не ожидаем от тебя таких реплик.

Эней склонил голову.

– Прошу прощения. Я постараюсь впредь следить за своей речью и…

– Нет-нет, стой, не надо, – остановил его Сорин. – Дело не в этом. Всё, что ты говоришь, имеет смысл, и не нужно пытаться что-то исправить, – он задумался, подбирая нужные слова. Отпил чая и, подержав его во рту, проглотил. – Знаешь, я думаю, пришло время тебе рассказать нам, что ты делал в Верхнем мире и как оказался здесь.