– Пошли! – буркнул недопринц, схватил меня правой рукой за первую попавшуюся мою руку, а попалась ему левая, и потянул меня через дворы, заполненные троллями к повозке. Таким образом передвигаться мне было очень неудобно, о чем я бы ему сообщила, если бы не споткнулась и не упала, весьма неграциозно, но достаточно мягко приземляясь на него же, чем привела в неописуемый восторг троллей, орков и огров. Да, уж…, гогот-хохот стоял долгий и громкий, и бедняги, которые столь неумеренно гоготали-хохотали… чуть животы не порвали. Кроме того, на громогласно-длительный гогот-хохот сбежались также еще стражи и дозорные, причем и утренние и вечерние, но все на что они были способны – это присоединиться к общему веселью. Да, уж, императорскую семейку, и, в том числе и незаконнорожденного отпрыска, в нашей империи чрезвычайно боялись, но очень сильно не любили.
– Каро, если тебе так не терпелось со мной покувыркаться, сказала бы прямо! Я бы обеспечил… Да еще и более приятные условия бы обеспечил… – прошипел недовольный падением, и моим на него приземлением недопринц.
– У тебя с координацией не очень, а виновата я? – опешила я.
– Слезь с меня… – прошипел он, – и дай мне подняться…
– Руку сначала отдай… мою левую…, которую ты все еще удерживаешь своей правой, чтоб тебя… – сквозь зубы парировала я его обвинения.
– Сама СПЕЦИАЛЬНО подсунула мне неправильную руку, а теперь пытаешься меня виноватым сделать?
Здесь надо отметить, что я в принципе дар речи потеряла от такого абсолютно несправедливого обвинения. К счастью, недопринцу тоже не нравилось его лежачее положение, хотя думаю ржачное настроение троллей, орков и огров и дозорных все прибывающих и прибывающих, чтобы посмотреть на его землеваляние, ему не нравилось еще больше, поэтому руку мою высвободили, и я смогла подняться. Однако, не успела я подняться, как мою правую руку схватили и что-то в нее всунули. К сожалению, суматоха была такая, что я понятия не имела, кто это сделал. И надо же было такому случиться, что единственный, кто это заметил был… Эрик! Правда узнала я об этом не сразу, а как только мы сели в повозку все того же обесбашенно-скоростного кентавра, который привез нас сюда.
– Каро! Читай, что там! – скомандовал Эрик.
– Где там? – попыталась прикинуться дурочкой я.
– В записке, которую тебе сунули, как только ты слезла с меня… – раздраженно сообщили мне.
– В какой записке… – невинно поинтересовалась я, все еще надеясь, что он решит, что ему показалось.
– Я намного сильнее тебя, – угрожающе известил он меня, – но не хочу быть обвиненным в домогательствах…, так что доставай и читай…
Пришлось достать и прочитать: « Если хочешь узнать, почему убили Этьена приходи сегодня в полночь к статуе Великой богини Аэши. Одна!».
– Пойдем вместе… – тоном не терпящим возражений заявил Эрик.
– Написано же «одна»… – попыталась возразить я, но, если честно, исключительно, чтобы он не догадался, как рада я его предложению о том, что пойдем вместе, потому что самоубийцей я не была.
– Каро! Мне плевать, если тебя убьют, но если с твоей смертью я потеряю единственную ниточку, ведущую к убийце моего младшего брата… на это мне не плевать, – не разочаровал меня своим ответом недопринц.
– Но написано же «одна», а что если тот, кто написал из-за того, что ты будешь со мной…, не придет? – на сей раз, вопрос был не праздным.
– Я воспользуюсь артефактом невидимости, но последую с тобой…
