Заратуштра - страница 39

Падающие грузно, сразу исчезали в потоке. Но постепенно, обжатые нитями огня, они медленно всплывали по мере обмеления Огненной реки, они «плыли» к началу самого длинного этапа искупления, к пристани, ведущей к Галактическому дну.

Природа здесь была иной: река аР, как и Ра, давала жизнь местным населенцам, но жизнь питалась здесь не от животворения, но от злотворения; то, что сбрасывалось рекою с кромешников – их самооправдания, гордыня, замешенная на невежестве, и, наконец, сама их карма, – связывалось рекою в пакеты и забиралось Подземельной Империей как основной топливный источник всей её энергетики; здесь река мелела не вверх, по направлению к истоку, но вниз – к устью.

Коконы, выбрасываясь с клиентами на другой берег, исчезали бесследно, оставляя вновь прибывших перед распутьем. Но у кромешников не было собственного выбора: чудовищно огромное существо, миллионами холодносклизких отростков, которые можно было принять за его волосы, охватывало этапников и раскидывало их тела по трактам, которые многими нитями вели к местам обитания верных слуг Императора Подземельной.

Космической протяжённости не было: небо представляло собою плотный свод, окутанный постоянной ночью под Чёрным солнцем; бесцветный ландшафт без следов любви; убеждённо казалось, что надежда здесь мертва; радость, смех, упоение творчеством – этого ничего не ощущалось Заратуштрой. Кромешникам был определён лишь тупой труд и паузы забытья, которые здесь назывались сном.

Вокруг виделось имеющее подобие того, что принято называть Природой. Каждый ощущал присутствие каждого, смотрел, но не видел никого. Полный мрак, фосфоресцировали только почва и эквиваленты растений. Источников пищи было в изобилии: тела сами излучали и затем отторгали облекающую их ткань, клочья отваливались; люди ели по сути самих себя. Облик обитателей был человекоподобен, но черты смыты.

Чем глубже вдаль обращался взгляд Заратуштры, тем менее человекоподобными казались ему люди. В слоях чёрных паров преобладал густофиолетовый цвет. Человекоподобие представало в убогих и уродливых гномических формах; царствовала беспомощная нагота. Все кромешники были охвачены страхом перед велграми – трёхполыми существами; они меняли свой вид в зависимости от степени устрашения, которое они хотели произвести на рабов Нави.

Ландшафт просвечивался светящимся цветом трупной зелени, наиболее густые пятна которой служили входом в следующий слой, где всё гнило, но никогда до конца не сгнивало; там царила полная духовная летаргия. По сути, это был слой нечистот велгр.

Но и это был не конец. Медленно движущийся поток дымно-бурых клочьев в мертвенном свете – это всё, что оставалось от тех, чьи прегрешения были особенно мерзки. Ведомые оставшейся искрой самосознания, они пытались увернуться от движения потока. Но куда? Вокруг была только иллюзия иного бытия.

Безмерно грузные пороками испытывали постоянное утяжеление своей массы до немыслимых плотностей – так они переходили в другое пространство и соседние потоки времени. Страдания в этих мирах не имели конца, преобразуя духи людей в шарообразное нечто из оживлённого металла… и вот – раскалённая докрасна неподвижная Среда. До неё суждено было добраться только искалечившим пути духа множеств людей, осознанных садистов, причинивших наиболее тяжелые муки людям, массовым палачам, виновникам кровопролитных войн. Время представлялось здесь некоей непрерывной беспорядоченностью, самодробящейся бесконечностью, оно само по себе было здесь грандиозной драмой!