Он закрылся в комнате, отказавшись от ужина и оставив в недоумении медичек. Читать не хотелось, учеба не клеилась, и настроение упало, ниже некуда.
– Ну что здесь такого? – уговаривал он сам себя. – Мы и виделись-то чуть больше часа, и о ее существовании я узнал сегодня… Но почему мне горько? А если бы раскрутить время назад и не думать об этой Зое?
Он закрыл глаза и попытался отвлечься, но не получалось, и образ «принцессы на горошине» преследовал его.
В дверь постучали.
– Петя, ты дома? К тебе пришли, – услышал он голос второй медички, Мани.
Петр нехотя поднялся и открыл дверь. Он не ошибся, в коридоре стояла именно Маня. А за ее спиной мелькал Матюша Волунов в тулупе и с чемоданами.
Зоя вошла в квартиру и прислушалась. Сегодня вместо знакомого и надоевшего «и-раз, и-два, и-три, легато, стаккато» – под эти материнские возгласы прошло ее детство – из столовой доносился мужской бас и рокочущий голосок матери. Обычно в это время к маме приходили ученицы – так что же это за гость, из-за которого она отменила занятия?
Прежде, чем зайти в столовую, она заглянула в комнату близнецов. Гриша и Гаврюша сидели за столом и при свете керосиновой лампы решали примеры в тетради. Оба худенькие, стриженые «под ежик», в одинаковых гимназических курточках, мальчики одновременно оторвались от писанины и улыбнулись сестре.
– Зоя пришла! – воскликнул Гриша.
В отличие от брата он был повыше и живее в разговоре.
– Удачно сходила? Договорилась с учеником насчет уроков или нет – спросил Гаврюша.
Он казался серьезным не по годам и не тратил время на любезности.
Зоя потрепала братьев по колючим макушкам и заглянула в тетради. Она отметила про себя, что мальчики почти закончили делать уроки, и весело проговорила:
– Конечно, удачно. И заработок будет. А с первого платежа мы с вами будем кутить.
Из столовой раздался материнский смех, чуть громче обычного. Ему вторил приглушенный мужской голос.
– Кто это у матери? -строго спросила Зоя.
Братья переглянулись.
– А мы не знаем, – растерянно произнес Гриша.
– Маменька попросила нас сидеть тихо и не мешать важному разговору. – добавил Гаврюша.
– Так, – протянула Зоя. – В семь у нее обыкновенно урок.
Мальчики снова переглянулись.
– Не было урока, – растерялся Гриша.
– Не было? – переспросила Зоя.
Внутри ее все кипело: еще утром мать жаловалась на безденежье, мол, до конца месяца двенадцать дней, а осталось впритык на еду, а чем за квартиру платить, непонятно. Дочь порылась в старых гимназических тетрадях и вытащила на свет заначку – три рубля: она собирала деньги на рождественские подарки. Для нее это была приличная сумма, заработанная репетиторством, поэтому неудивительно, что Зою охватило чувство потери.
Жалко, конечно, но братья растут – им нужны ботинки и шарфики на зиму.
– Гимназисты, – то ли гордилась, то ли сетовала мать. – В валенках на уроки не пойдешь.
– Не пойдешь, – подтвердила дочь. – Купи им, мама, все необходимое, а я еще заработаю.
Мать прикинула, что и за квартиру можно внести за неделю, а Зоя, хотя и повздыхала, но ощутила умиротворение, словно после сделанного доброго дела у нее выросли крылья.
И что же выясняется? Дочь отдает последнее, а маменька любезничает с каким-то типом и пропускает уроки. Пропустит один раз, другой, а потом все ученицы разбегутся. Зоя тряхнула головой, отгоняя воспоминания о том, с каким трудом удалось матери набрать достаточное количество желающих заниматься музыкой девочек.
