– Мама вернулась веселая и сказала, что скоро мы никогда и ни в чем не будем нуждаться, – добавил Гаврюша.
– Ничего не понимаю, – развела руками Зоя.
– А ты сходи и посмотри, что там, – посоветовал братец. – Может, она нашла новые уроки?
– Я так и сделаю.
Она постучала в дверь столовой и, не дожидаясь ответа, заглянула внутрь. За большим столом, заставленным яствами из ближайшего трактира, сидели двое – мама и какой-то тип в полосатом пиджаке. Мама нарядилась в лучшее платье, приколола к воротнику единственное непроданное украшение – круглую гранатовую брошку. Она счастливо улыбалась и, бросая лукавые взгляды на своего визави, внимала шуткам последнего. На столе перед ней стояла полная рюмка наливки.
– Мама! – потрясенно воскликнула Зоя.
Мать растерянно посмотрела на дочь, словно впервые ее увидала. Казалось, она витает в облаках, а происходящее на земле интересует ее постольку – поскольку. Зоя отметила, что давненько мама не выглядела такой счастливой.
Она перевела взор на маминого гостя – невысокий, тощий, а глаза наглые, масляные. И на Зою уставился, так что ей стало неловко.
– Вот и Зоюшка пришла, – произнесла мать, обращаясь к гостю. – Доченька моя, самая старшая.
Очевидно, наливка сделала свое дело: голос Павлы Семеновны звенел и переливался, словно колокольчик
– Здравствуйте, барышня, – высоким певучим голосом отозвался незнакомец. -Не сердитесь на меня за то, что я на сегодняшний вечер завладел вниманием уважаемой Павлы Семеновны. Мы тут одно важное дельце обсуждаем за наливочкой, так сказать. Но Вы не волнуйтесь, чисто символически.
И он показал на пальцах, что, по его мнению, есть это «чисто символически».
– Я вижу, – холодно произнесла девушка. – Только, может быть, Вы представитесь?
– Да, конечно, – заюлил незнакомец, – Позвольте отрекомендоваться, Викентий Петрович. Может быть, Вы сядете за стол, милая Зоя?
Он вскочил и придвинул к ней стул: Зоя нехотя уселась, оказавшись так близко от нового знакомого, что до нее доносился сладковатый запах одеколона, которым тот побрызгался от души. Она с возмущением отвергла наливку и положила на свою тарелку кусочек студня.
Викентий Петрович переключил свое внимание с матери на дочь, предлагая разные закуски. А она отгородилась от назойливого гостя миской с тушеной капустой и глубоко вздыхала, ничего не отвечая. Голос Викентия Петровича уже не казался певучим, а напротив – поражал занудством. Маменька тоже нервировала – она преувеличенно громко нахваливала Зою, и у девушки закралось подозрение, а не сватовство ли это?
Она покосилась на Викентия Петровича: от одного только нелепого подозрения ей стало тошно. В самом деле, что это она? Возможно, маменька соизволит объясниться?
И маменька соизволила. Оказывается, это не сватовство, а помолвка. Викентий Петрович сделал предложение уважаемой Павле Семеновне, и с Божьей помощью на Красную Горку состоится венчание.
– Все, как положено, барышня, – заверил мамин избранник. – Сыграем свадебку, потом переедете ко мне, я живу в Песках. И возле Николаевского вокзала квартирка имеется. Своих детей у меня нет, Господь не дал, так и Вы, милая Зоя, и братья Ваши будете мне заместо родных.
Зоя внимательно посмотрела на него, потом на маменьку: та не сводила с будущего мужа телячьих глаз, а улыбка умиления застыла на ее губах.
– Мам, ты серьезно? – спросила Зоя.
Павла Семеновна кивнула.
