Зарисовки из музея – 2022 - страница 6

– Так подведите жену сюда и усадите, – предложила Танечка.

– Она стоит рядом с экскурсоводом, слышит плохо, а тут ей совсем не слышно будет.

– Нельзя, молодой человек. Все равно нельзя. Такие правила.

Почти всё это время они держали злосчастный стул на весу. Наконец мужик сдался и отошёл к группе экскурсантов. Танечке стало совестно. Она оглядела слушателей, выделила стоящую рядом с экскурсоводом крупную пузатую даму, тихо подошла к ней и шепнула на ухо, показывая пальцем на другой стул, который был ближе к ней:

– Присядьте, дама, на этот стул.

Женщина подозрительно уставилась на неё и удивленно пролепетала:

– Чего это?

– Присядьте, – пролепетала Танечка, – вы же устали, наверное, вам присесть надо.

– Чего это? – повторила чуть громче крупная дама.

– Супруг ваш стул просил, – продолжила Танечка.

– Кто???

И тут Танечкин взгляд остановился на том самом мужчине, три минуты назад просившем стул. Он стоял, трепетно держа за талию тонкую бесцветную девушку с совершенно плоским животом.

– Беременность явно свежая… – беззвучно прошептала Танечка.

Дико озираясь на ошалевшую крупную даму, явно переставшую слушать экскурсовода, попятилась наша Танечка к своему смотрительскому стулу.

Три симпатичные юные девушки остановились у портрета Евграфа Давыдова.

– Слушайте, вы в курсе, что такое «ев», – обратилась одна из них к подругам.

– Ты о чём?

– Ну что это за приставка «ев»? Вот, допустим, «вице» это если типа на втором месте, ну как вице-мисс или вице-мэр… Ну вот есть ещё «экс»…. Это как бы в прошлом… Как экс-чемпион… А «ев» это о чём?

– Не врубаюсь что-то, – произнесла вторая девушка.

– И я не в теме, – сообщила третья.

– Ладно, спрошу у сотрудницы музея, – и, повернувшись к смотрителю:

– Вы не могли бы ответить на один вопрос? Евграф от просто графа чем отличается?

Лето. Наступили первые жаркие дни. В чайной комнате было тихо, немноголюдно, прохладно. Смотрители и администраторы отдыхали.

– Ну почему у нас в музее нет дресс-кода для посетителей?! – тишину вдруг прорезал возглас Нины, работавшей смотрителем в зале старинной русской иконописи. – Почему в каких-то там ресторанах есть dress-code и народу входить в трусах и шлёпанцах запрещается, а в Русский Музей можно приходить в чем угодно? Ну администраторы могли бы делать замечания, отсеивать, так сказать, народ в нижнем белье!

– Конечно, у администраторов мало работы! Нам только и остаётся, что следить за трусами посетителей! – возразила немолодая женщина-администратор. – Мы весь рабочий день как проклятые гоняемся за рюкзаками, напитками, верхней одеждой… Не хватает только нижнее белье осматривать. – обиженно продолжила она. – И вообще, сегодня невозможно определить, что есть нижнее белье, а что – выходной костюм. Вот мне, например, многие платья на тонких бретельках, в вырезе которых можно обнаружить пупок, кажутся бельём, а это выходные платья! Поди определи!

– Бог с ними, с платьями… Но ведь есть абсолютно недопустимые вещи… Вот сижу я сегодня на стуле, в своём зале, среди икон, – перебила ее Нина. – А передо мной вдруг возникает практически голая задница… большая такая, белая и в красную пупырку местами. Ну почему эту задницу решили в таком виде выгулять в Русский Музей? Почему не начать хотя бы с пляжа у Петропавловки?