- Котик, - голос Лили звучит ласково, когда она обращается ко мне, - да забей. Хочет портить всем настроение - его трудности. Давай покажем, что у него ничего не выйдет?
- Ничего не может испортить мне настроение, - улыбаюсь ей.
Ты ведь рядом со мной.
Вслух не произнес, но кажется это можно прочитать в моих глазах, когда я смотрю на нее.
- Славно, - улыбнулась в ответ, - тогда наперегонки?
Привычно кивает в сторону ивы над водой, к которой мы плавали в детстве. Забегает в воду, а я стою как дебил, лаская ее формы взглядом. Чем чаще мы будем ездить на пляж, тем быстрее по мне заплачет психушка. Оторвать взгляд не могу. Она слишком, болезненно красива. И когда я смотрю на нее, мне кажется, что это даже не любовь, а какое-то проклятие. Вокруг полно девушек, всяких, красивых, они постоянно ошиваются у нас дома, когда Марк расстается со своей зазнобой, доступные и на все готовые. И ничего. Не интересно и не привлекает.
Зато это тело, скрывающееся в глади воды на фоне рассвета заставляет шевелиться не те части тела, что надо. Слишком быстро следую за ней в воду. Вода как парное молоко. Жаль. Лучше бы была ледяная. Остудила бы невовремя проснувшийся стояк.
Я вошел в воду уже почти по шею, когда рядом оказался Марк.
- Может хватит ее глазами жрать? - сразу прилетает грубое на ухо.
Я оборачиваю к нему голову.
- Думаешь я слепой? Я уже начинал думать, что ты не по бабам. А ты вот какой...
- Какой? - спрашиваю устало.
Хорошо, что Лиля отплыла и этого не слышит.
- Забудь, - отрезает без обиняков. - Найди другую бабу для утех. Она тебе как сестра, она пукала тебе на колени!
- Она не моя сестра, - напоминаю твердо, в голосе сталь.
- Зато моя. И вздумаешь рыпнуться - я тебе не завидую, хоть ты мне и брат почти, - завершив с угрозой, Марк нырнул и поплыл к Лиле.
А я остался стоять на месте, позволяя волнам, которые он ускорил, хлестать мое горящее кипятком тело.
Он сказал свое слово, и имеет на это право. И впервые в жизни я рискую оказаться по разные стороны баррикад со своим лучшим другом. Он судит по себе. Думает, я собираюсь поматросить и бросить, думает, я сделаю ей больно. Он не понимает, что я скорее дам вырвать себе сердце, чем причиню ей боль. Не поймет, потому что они с Катей ебанутые и постоянно причиняют друг другу боль. Он трахнул двух баб одновременно, потому что узнал, что она трахалась с каким-то мужиком постарше. И для них это норма отношений, смотреть, сколько ножей в спину можно вогнать друг другу до того, как эта самая спина переломается. Я этого не понимаю и никогда не пойму. Не хочу такого для себя, и упаси боже - для Лили. Этот невинный цветочек заслуживает всего самого лучшего. Я ли самое лучшее для неё? Не знаю. Но с “пукала на колени” он попал в яблочко. Я все это помню. Каждую ее царапину и каждый синяк. Даже еще тогда, когда я не осозновал, что люблю ее, не как сестру, а как женщину, любая ее боль отдавалась болью в моей груди. Это необъяснимая химия. И Марк имеет право не понимать её. Но быть нам вместе, если моя любовь взаимна и Лиля захочет быть со мной, он нам не запретит.
Выдохнув с шумом и сделав глубокий вдох, я тоже ныряю и, наконец, присоединяюсь к Соловым под ветками ивы.
- Ты проиграл, - обращается ко мне Лиля.
- По всем фронтам, цветочек, - соглашаюсь с ней.
- Что за дурацкое прозвище - цветочек, - фыркает вдруг Марк.
- И тебе доброе утро, - усмехается Лиля. - Дядя Тимур дал его мне. А до этого маме. Не помнишь?
