- Нет, просто не думаю, что это правильно, что чужой дядя дает маме прозвища. Не находишь, что это неправильно, Лиля?
- Папа тоже называет меня цветочком, - растерянно отвечает Марку сестра, а я едва сдерживаюсь, что не закатить глаза и не заржать вовсю.
Остапа понесло.
- Тебя может, но не маму же.
- При чем тут вообще мама?!
- Блядь, - ругается Марк, и встречается взглядом со мной, - короче. Не называй её так.
- Марк, ты головой не ударялся? - тут же выходит из себя Лиля и начинает очень напоминать тетю Маргариту.
Она редко сердилась и ярко выражала эмоции, была очень спокойной и тихой, но не сейчас. Сейчас перед нами вдруг оказалась кошка, которой прищемили хвост.
- Не переживай, цветочек. Есть вещи, на которые твой брат не может повлиять. Это как раз одна из них, - говорю спокойно, хотя внутри киплю.
Эта горячая голова сейчас наломает дров. И заставит меня тоже ускориться и действовать активнее. Не знаю, кому выйдет хуже.
- Однако есть вещи, на которые ее брат может повлиять, Титов, - выходит из себя и второй Солов.
Он не похож на мать в гневе. Он в гневе - это не самое приятное зрелище. Особенно глаза. Они становятся совсем холодными, как лед, и пронзают тебя насквозь.
- Марк, да что с тобой?
- Ничего. Хреновая идея была ехать сюда. Давайте по домам.
Не параноил. Не домой, а по домам. Он пытается нас разделить.
Ему же хуже.
4. 4 глава
Костя
Мы вернулись домой преимущественно в тишине. Лиля, кажется, обиделась на нас обоих и, воткнув наушники в уши, смотрела в окно. Мы тоже не разговаривали, лишь перебросились парой взглядов на грани мордобоя. Которого, впрочем, никогда не будет. Я прекрасно понимаю, что не ударю его и знаю, что он никогда не ударит меня, как бы тут не пыжылся.
После того, как разошлись, я отнес вещи домой, сходил в душ и отправился в бар, к матери. Видел, что Лиля ушла к конюшням. Улыбнулся про себя. Она у нас та еще диснеевская принцесса, с маленькой за ней постоянно увивались все живые существа. Котики, собачки, птички, один раз эта беспечная голова выловила в лесу даже волчонка, приняв за собаку. Ей несказанно повезло, что волчица мать была ранена и не могла передвигаться, иначе этой прекрасной белокурой головке было бы не уцелеть. Впрочем, именно благодаря ее находке дядя Матвей смог оказать помощь волчице и позже мы выпустили мать с щенком на вольные хлеба в лес. Дикие животные, которые не позволяли никому к себе подходить, позволили Лиле себя обнять. Это правда похоже со стороны на волшебство, то, как она находит с ними общий язык. Поэтому ни для кого не стал сюрпризом ее выбор специальности. Желание стать ветеринаром, чтоб помогать животным, прекрасно дополняло ее ангельский образ.
- О чем задумался, сын?
Я поднял взгляд и улыбнулся, покачал головой.
- Да так.
Забрал из рук мамы ящик и поставил его к пустым.
- Принести новый?
- Я и сама могу, ты же знаешь.
Да, даже отцу не удалось выбить из маминой головы эти нездоровые феминистические веяния, что женщине поднимать тяжести - это нормально. А ведь именно по этой причине у меня нет братьев и сестер. Потому что беречься надо, а не геройствовать не там, где надо.
- Не в мою смену, - фыркаю и удаляюсь в подсобку, из которой выношу ящик пива.
- Куда поехал отец и Соловы, не знаешь?
- О, это сюрприз, - оживленно отвечает мама, - сюрприз, который очень понравился бы твоему дедушке.
Папин отец умер до моего рождения, все, что я о нем знаю, почерпнул из рассказов отца и бабушки. Знаю, что при нем здесь был расцвет всего и ездили туристы. Знаю, что бабушка бы этого хотела. И если бар удалось превратить в людное место, то усадьба оставалась нашим домом, хотя и разрасталась в масштабах с каждым годом. Особенно с тех пор как мы с Марком уехали в город. Пара лошадей, которые жили у нас раньше, превратилась в десяток, и сюда иногда приезжали на частные уроки. Дядя Фил полноправно заправлял в конюшне под чутким руководством Петра Ивановича, пока тот совсем не состарился. Лиля помогала ему. Сейчас, насколько знаю, они взяли на работу еще несколько человек, потому что дядя один со всем этим уже не справляется.
