– Мм, Беркутов, – растягивая звуки, озвучиваю с ехидной ухмылкой, обернувшись: – Сколько лет, сколько зим… – двигаюсь ближе, играя тотальное расслабление, чего не скажешь о нем.
Руки в карманах брюк, взгляд такой хмуро-таинственный и полный презрения. Только кто кого должен презирать…
– Надо же, ты первый, кто узнал, – развожу руки в стороны и вздергиваю бровь.
– Глаза, – хрипит в ответ, так и застыв камнем, не меняя ни выражения лица, ни позы.
– Что, прости? – я отменно играю роль легкомысленной особы, которая немного под шофе, но кажется, его это не заботит.
– Тебя выдали глаза, Мия, – говорит он, слегка сбивая мою спесь и путая меня: – Но это ведь только на первый взгляд, верно? – с прищуром добавляет, будто это я причинила ему невообразимо адскую боль.
Я не хочу реагировать на слова, но свою секундную заминку скрываю тем, что искусственно усмехаюсь.
Вокруг сейчас будто сгущается электрическое поле, проводя все больше статики над нашими головами. Язвительные ответы проносятся в голове со скоростью света, но я выбираю не сильно афишировать свою яркую, неприкрытую ненависть даже спустя столько лет.
– Может и так, – равнодушно отвечаю, отзеркаливая его взгляд, – Это же у нас ты эксперт во лжи, – усмехаюсь и вижу, как буквально на один миг он сжимает челюсти, но быстро берет себя в руки.
Уже разворачиваюсь снова к уборным, чтобы скрыться там и отдышаться, но его слова останавливают меня.
– Похвально… Теперь показываешь свое нутро, не играя в недотрогу, как в школе? – он скрещивает руки на груди, и я понимаю, что он намеренно задевает.
Сердце тем не менее останавливается от этих слов, потому что помнит ту смерть, что пережило.
Перед глазами вновь коридор школы, та девочка с мышиным цветом волос широко улыбается ведь за руку ее ведет настоящий король школы. Останавливаю непрошенные воспоминания, и улыбаясь, оборачиваюсь на него.
– Это только твоя заслуга, – делаю шаг ближе, уменьшая дистанцию: – Ты ведь лично помог мне в этом, не так ли? – с улыбкой добавляю и вижу как вспыхивает его взгляд.
Вздернув бровь жду ответа, но уверена, что здесь и сейчас слово за мной.
Беркутов всматривается очевидно пытаясь совладать с собой и не рявкнуть или чего еще хуже. Он и раньше не отличался умением контролировать агрессию. Хоть и не знаю, как сейчас, но взгляд горит слишком ярко.
Вероятно, мы могли бы просто поздороваться, как повзрослевшие люди, пройти мимо, и не вспоминать прошлое. Но мне слишком дорого оно обошлось, а надежда на то, что его не будет, теперь уже рухнула окончательно. Потому что если он сегодня здесь, значит, на ту базу, которую с трепетом в душе искала для отдыха Морозова, он тоже явится.
Смочив как следует шею ледяной водой, в мыслях крутится лишь то, что пора домой.
Хватит.
Рада была всех видеть, но до свидания. Всматриваюсь в свое отражение, пытаясь стереть этот тяжелый взгляд, но ничего не выходит.
Жизнь, которая у меня была после выпускного, мягко говоря, не отличалась адекватностью. Во-первых, потому что мама увезла меня в тот дом, который остался ей от бабки, и там мы переживали мою трагедию.
Она ездила в город на работу по два с лишним часа в то время как я, попросила в университете перевод на дистанционное обучение. А затем очень, очень долгое время не вылезала из деревни.
Утром учеба, затем дом, уборка, готовка, дрова на зиму, летом теплица и огород. Потом снова учеба и встретить маму с работы. Несколько лет мне потребовалось, чтобы более менее прийти в себя, и буквально пообещать самой себе, что больше никто и никогда не коснется моей души.
