Возок качнулся и замер.
– Приехали, – доложился Прохор, и Рух первым шагнул в морозную тьму. Со всех сторон высились заборы и крыши, брехали дворовые псы, откуда-то слева доносились приглушенные голоса.
– Через улицу Шетень живет. – Васька неуклюже выпрыгнул из возка и указал направление.
– Ну что ж, пойдем навестим. Прохор, жди здесь. Если через час не появимся, возвращайся к графине, – распорядился Бучила и пошел в вихрящую мелким снежком темноту.
К Шетеню попали на удивление просто. Дом ничем не напоминал логово чернокнижника, ни тебе голов на кольях, ни открытых гробов, обычные новгородские хоромы купца средней руки. Васька уверенно провел к высокому терему, окруженному тыном, и постучался в ворота. Стражник с лицом отъявленного душегуба спросил имена, запустил внутрь, обыскал насчет оружия и даже немного расстроился, ничего не найдя. В тереме было темно и безлюдно, пахло мускусом и старыми книгами.
– Сюда. – Стражник открыл дверь и отступил в сторону.
Рух зашел в горницу, тускло освещенную десятком свечей и натопленную на зависть иной бане. Сзади пыхтел Василий, наступая на пятки. Перед глазами все поплыло, голова закружилась, ноги противно обмякли, и Бучила едва не упал. Давненько такой демонстрации колдовской силы не чуял, словно обухом по башке. Зрение прояснилось, и Рух увидел Шетеня. В кресле, похожем на трон, развалилась укрытая слоями одежды жирная туша с обвисшими, покрытыми прыщами щеками и крохотными поросячьими глазками, маслено блестящими в полутьме. По обе стороны от хозяина замерли двое охранников, с ног до головы закутанных в черные, скрывающие фигуры плащи. Еще двое застыли возле двери, пристально следя за малейшим движением незваных гостей. От всех охранников исходил хорошо знакомый падальный аромат. Умруны, все как один. И что у них под плащами, лучше не знать. И уж упаси боже ни в коем случае не вздумать проверять. За креслом, в тени, стояли еще два человека – смазливый отрок лет пятнадцати и статный молодой мужик с окладистой бородой. Эти на вошедших даже не взглянули. Отрок стоял запрокинув голову и внимательно разглядывал потолок. Бородатый красавец смотрел куда-то сквозь Руха, пустив в бороду стежку слюны. Взгляд был отсутствующий, совершенно пустой, будто нечеловеческий. Бучила в свое время навидался таких. И тот и другой были пустышками, колдуны забирают у них души и привязывают к себе. Когда придет час, колдун покинет свое одряхлевшее тело и поселится в новое.
– Так-так, кто тут у нас? – голос Шетеня был слащавый до омерзения. – О, да это же мой добрый друг Николя! А кто с тобой? – Колдун насмешливо потянул носом жаркий застоявшийся воздух. – Мертвечинкой пованивает никак.
– Я Рух Бучила, Заступа села Нелюдово. – Рух взял переговоры на себя.
– Здравствуйте, господин Шетень, – пропищал Васька и из-за Руха не вышел.
– О-о, вурдалак? Приятно-приятно. – Шетень потер пухлые ручки. – С чем пожаловал?
– С этим вот дураком, – кивнул за спину Рух. – Помогаю поросячьему рылу вернуть твою хероту.
– Вурдалак помогает черту? – фыркнул колдун. – Зачем?
– Сам не пойму, – признался Бучила. – Питаю нездоровую слабость к юродивым.
– Жалость губит людей. И вурдалаков, – глубокомысленно изрек Шетень. – Ладно, пустое все это. Статуэтку принесли?
– Пока нет, – признался Рух.
– А на кой хер приперлись тогда?
– Рассказать об успехах.
– Ваши успехи мне до известного места. – Жирная щека Шетеня дернулась. – Важен лишь результат. Пока вы тут треплетесь, время идет. Слышь, Николя пальцем деланный, часики тикают, тик-так, тик-так. Сегодня, как оговорено, мои ребята придушили еще двоих мохнатых ублюдков вроде тебя. Так, Ивор?
